– И все же.

Я вижу, как разочарованно Дудкина хмурится, но ничего сделать не могу, потому что Дима машет ей на прощание и начинает идти за мной.

– Не любишь общаться? – спрашивает по пути к моему дому.

– Считаю подозрительным пытаться познакомиться с девушкой, которая не очень-то прижилась в школе.

– Мне плевать на чужое мнение. Ты забавная. Считаешь, я должен слушать мнение других?

– Считаю, к моей персоне слишком много подозрительного внимания. Ты, Женя, Кирилл…

– А что Огнев?

Я чуть не ляпнула, что он живет со мной, но вовремя прикусила язык.

– То есть Женя не удивляет?

– Нет, – с улыбкой говорит Орлов. – А должен? Женя, он… любит девушек.

– Угу, – бубню я, останавливаясь у ворот. – Ну, спасибо. Мне пора.

– Стой, – Дима перехватывает меня за руку, а потом едва ощутимо прикасается к моим волосам.

Перед моими глазами возникает засохшая веточка, упавшая, когда мы проходили под деревьями. Этот его жест заставляет меня смутиться и наверняка покраснеть, потому что начинают гореть щеки.

– Увидимся, Аня, – говорит он и, развернувшись, уходит.

Я еще некоторое время стою, глядя ему вслед, а затем заставляю себя опомниться и иду в дом. Правда, не успеваю снять обувь, как со второго этажа звучит неожиданное:

– Дура ты, новенькая.

Глава 22

– И тебе привет, Кирилл.

Я поднимаюсь по лестнице и, обойдя Огнева боком, иду в свою комнату. Встреча не из приятных, поэтому я надеюсь, что его скорее отправят домой. Мама сказала, это он у нас на неделю, а может, и меньше, уж семь дней я как-то потерплю.

– Новенькая…

А может, и не потерплю.

Подтянув рюкзак на плечо, оборачиваюсь к Огневу. Он стоит, прислонившись к стене. Хмурится. На нем белая рубашка-поло и широкие серые спортивные штаны. Невольно цепляюсь взглядом за его фигуру: широкие плечи и грудь, массивные руки, узкие бедра. Ему бы в рекламе сниматься. Одежды там или белья, а он в смертельно опасных гонках участвует.

– Что? Извиняться будешь?

– Было бы за что – извинился.

– Ты меня оскорбил.

– Это была констатация факта.

– Пошел ты, Огнев, – я дергаю ручку двери и уже собираюсь войти внутрь, когда Кирилл меня останавливает.

– Подожди. Слушай…

– Слишком много фактов, Кирилл. Боюсь, я не так лояльна.

– Прекрати видеться с Женей и Димой.

Вот теперь я окончательно останавливаюсь. Даже оборачиваюсь к Огневу, хотя дверь не закрываю, а рукой удерживаю ручку, чтобы можно было сбежать.

– Это даже забавно, – говорю я. – Ты, может, влюбился?

Огнев сжимает челюсти до хруста и, отлипнув от стены, молча идет в свою комнату. Дверь закрывает с громким хлопком. Я даже подпрыгиваю от неожиданности и тоже решаю ретироваться к себе от греха подальше. И дверь на всякий случай закрываю. Мало ли что Огневу в голову взбредет.

Переодевшись и разложив учебники, решаю совершить вылазку на кухню. Мама с работы еще не вернулась, так что обед придется готовить самостоятельно. Я, в общем-то, умею, но, когда открываю холодильник, решаю наспех сделать горячие бутерброды и чай. В холодильнике еще есть вчерашнее жаркое и фаршированные перцы, но я ни то ни другое есть не хочу.

Быстро нарезаю колбасу и натираю сыр, достаю хлеб. Полученные бутерброды раскладываю на тарелку и отправляю ту в микроволновку. Вместо чая делаю какао. Достаю готовый ужин и собираюсь пойти к себе, но меня останавливает раздражающий голос Огнева:

– А мне сделаешь?

– Ты взрослый мальчик, справишься…

Я быстро беру тарелку и какао и иду на выход из кухни. Мне почти удается пройти мимо Огнева и дойти до двери, когда там материализуется Борис.

– Привет, – здоровается со мной. – Приятного аппетита. Кирилла угостила?

Я останавливаюсь как вкопанная. Господи, пожалуйста, пусть Огнев скажет, что отлично справится сам… ну, пожалуйста.

– Я вот просил, но Аня меня не услышала, наверное.

– И правда, – тут же вклиниваюсь я. – Извини, не услышала. Держи, – я протягиваю Огневу свою тарелку с бутербродами. – Какао, чай?

– А компот есть? – спрашивает с ухмылкой.

– Не наглей, – говорю так, чтобы услышал только он.

– Чай сделай, – бросает мне, забирает у меня тарелку и царственно следует к столу.

От такой наглости я на несколько мгновений теряю дар речи. Вспоминаю, что за нами наблюдает Борис, и следую к чайнику, нажимаю кнопку, достаю чашку и спрашиваю с фальшивой улыбкой на лице:

– Какой чай?

– Ладно, оставлю вас. Я буду в кабинете, если что-то понадобится. Кстати… сегодня прекрасная погода, вы бы поплавали, пока тепло, а то жаркие осенние деньки, вы сами знаете, быстро заканчиваются.

– Спасибо, дядя Боря, – любезничает Кирилл.

Вот был бы он таким всегда, я относилась бы к нему иначе, а так…

– Ну что там, новенькая, чай скоро будет?

Ну вот, что я говорила… биполярка у человека. Минуту назад был любезным Кирюшей, а сейчас ненавистный Кир.

– Сам себе сделаешь.

Я подхожу к нему, чтобы отобрать тарелку с бутербродами, но он ее не отдает. Тянет на себя и на меня смотрит с превосходством.

– Ты их мне сделала.

– Я их себе сделала! – возражаю. – Это ты, вместо того чтобы отказаться, решил их присвоить. Не стыдно?

– Не-а, – говорит Кирилл, быстро берет один бутерброд с тарелки и вгрызается в него зубами.

– Ах, вот как…

Я делаю то же самое. Мгновенно хватаю бутерброд и запихиваю его в рот. Огнев, конечно, пытался отобрать, но как только я откусываю, прекращает попытки и сникает.

– Фу, новенькая… жрать чужие бутерброды.

– Вижу, вы подружились, – мы с Огневым вздрагиваем, когда слышим реплику Бориса.

– Да, дядя Борис, – первым находится Кирилл. – Вот уговариваю Аню поплавать сходить.

– А что уговаривать? – искренне удивляется он. – Идите! Там так хорошо.

– Пойдем? – донимает меня Кирилл. – Пошли, и правда