Театр этот Северьян хорошо знал. Здесь он бывал не раз с матерью, заходил как-то и с Тоней. Балетная труппа Кандаурского считалась элитной, и попасть в нее означало получить карт-бланш на всю дальнейшую судьбу. Многие не смели и мечтать об этом. Но мальчик не обольщался. Несмотря на свои шестнадцать лет, он знал, какие ссоры происходят, дрязги и закулисные игры ведутся в таких заведениях. Прочитав в свое время кучу литературы по балету, автобиографии Нуреева, Плисецкой, Павловой, Нижинского и других взахлеб, он представлял себе атмосферу, царящую за кулисами. Поэтому он дал себе слово говорить как можно меньше и ни с кем не откровенничать, чтобы потом не служить притчей во языцех и чтобы его не подсидели участливые с виду коллеги. С трепетом он переступил порог театра и тут же был остановлен суровым охранником.

– Куда? Пропуск!

– Посмотрите, – спокойным голосом предложил Северьян, – на мое имя должен быть выписан пропуск. Северьян Полунин.

Охранник посмотрел журнал и сказал:

– Документы!

– А у меня нет, – растерялся мальчик. – Не могли бы вы позвонить Роману Кандаурскому и проверить? Он меня ждет.

Охранник нехотя взял телефонную трубку и что-то неразборчиво пробурчал.

– Проходи, – сказал он спустя пару минут и протянул ему пропуск. – Вклеишь потом фотографию и поставишь печать в отделе кадров. Налево и наверх по лестнице на второй этаж. По коридору направо до конца. Там зал репетиций.

Северьян взял пропуск и поспешно пошел в указанном направлении, опаздывать в первый же день ему не хотелось, хотя низ живота скручивало от страха. Поднявшись на этаж, он поспешил по коридору и робко приоткрыл дверь. Там была общая раздевалка. Он прошел дальше и открыл следующую дверь. Она вела в зал. Роман уже стоял перед труппой и что-то им объяснял. Увидев Северьяна, он крикнул:

– Давай бегом, переодевайся и за работу!

Мальчик лихорадочно стал переодеваться и через несколько минут был в зале. Роман повернулся к нему и сказал:

– Вот, это Северьян! Он очень талантлив и будет теперь вместо Паши. Прошу любить и жаловать. А теперь за работу. Все вопросы потом.

Множество любопытных глаз уставились на Северьяна, рассматривая, ощупывая и оценивая нового конкурента, но вслух никто ничего не произнес. Народ был вышколен, зная, что каждый может вылететь из труппы в любой момент, желающих заменить танцора найдутся сотни.

Работа была изнурительной, но Северьяна это радовало, так как позволяло не думать о других проблемах, волновавших его. Наконец Роман объявил перерыв.

– Подойди сюда, Север, – сказал он, – все свободны на полчаса. Пойдем со мной, нам надо поговорить, а потом я покажу тебе театр.

И он повел мальчика в свой кабинет. Закрыв плотно дверь и защелкнув ее на замок, он сказал:

– Присаживайся. Я не был уверен, что ты придешь.

– Я и не пришел бы, – жестко ответил тот, – если бы не Тоня. – И он рассказал Роману о том, что произошло с его возлюбленной накануне.

– Ну что ж, – заявил балетмейстер. – В любом случае ты сделал правильный выбор. Со мной ты добьешься многого. Я умею помогать людям, если они ко мне хорошо относятся и благодарны за мое отношение. Давай номер палаты своей Антонины и ее данные, я поговорю с главврачом. И еще. Ни с кем здесь не откровенничай – сожрут заживо и не подавятся. Или молчи, или говори: «Спросите у Романа», тогда они быстро отвяжутся. На первый взгляд тебе может показаться, что здесь есть хорошие и душевные люди, но это лишь маска, они предадут тебя в удобный для них момент. Тебе настала пора взрослеть, Север. Давай отдохни. Выпей минералки. После репетиции можешь быть свободен. Я займусь твоей девочкой.

Северьян просиял и посмотрел на Романа с благодарностью. Он ожидал, что «расплата» последует немедленно, и был удивлен тем, как все повернулось. Роман посмотрел на него с усмешкой. Он видел мальчика насквозь, и ему доставляло удовольствие играть с ним, как кошка с мышкой. Балетмейстер знал, что тот никуда не денется, повязанный благодарностью с ног до головы крепче, чем любыми другими узами. Ему повезло. Этот с крючка не сорвется. А благодарность подождет. Куда интереснее заполучить парнишку с потрохами, вместе с его душой, мыслями, чувствами, чем просто поразвлечься пару раз на досуге. Роман был эстетом. Пережив и испытав многое, заскучав развлечениями чисто физического свойства, он хотел иных стимуляторов, более глубоких и извращенных, более психологических. Сломать и подчинить чью-либо волю ему было куда интереснее. А развлечения себе он пока найдет и в другом месте, благо проблем с этим ныне у него нет. Все злачные места были им давно исследованы и изучены. Найдены те, в которых Роман появлялся время от времени и где знали его в лицо, никогда не задавая вопросов и понимая клиента с полувзгляда. Экстремальные виды спорта дух уже не захватывали, и адреналин от них не зашкаливал. Хотелось чего-то совсем нового: завладевать чьими-то душами, творить чьи-то судьбы… Многие протеже балетмейстера без особых раздумий продавали ему себя в обмен на славу и перспективу, но это уже наскучило. Северьян был другим. Роман понимал, что, если бы не эта история, он никогда бы больше не увидел белокурого Севера. Тем интереснее и азартнее ему стало. Увидев один раз точеную и хрупкую фигуру мальчика, похожего на десятилетнего, а не на шестнадцатилетнего, Кандаурский не смог устоять. Имя же покорило его окончательно. «Маленький северный бог, мой белокурый ангел», – называл он его про себя. Узнав, что тот еще с детства занимается карате, и поговорив с ним, балетмейстер понял, что сломать и подчинить его не сможет, но искушение было слишком велико, и он не устоял. «Какое счастье, – думал Роман, – что все так великолепно устроилось. Моя жизнь станет теперь гораздо веселее».

После окончания репетиции балетмейстер отпустил всех домой. Махнул рукой и ушел, не оглядываясь. Северьяна тут же обступили коллеги. Посыпался град вопросов.

– Ты откуда?

– А Романа откуда знаешь?

– Как ты сюда попал?

– Ты знаешь, что он любит мальчиков? Ты с ним поаккуратнее.

На это Северьян отвечал, что Роман увидел его на конкурсе и пригласил в труппу. Больше он ничего не знает, а сплетни слушать не любит. И что ему уже пора к любимой девушке.

Ему предложили посидеть в кафе и познакомиться поближе, на что он ответил, что, к сожалению, очень спешит.

Вырвавшись из духоты помещения, Северьян вдохнул полной грудью свежий, слегка морозный воздух раннего декабря. На улице ярко сияло солнце, клонясь к заходу, мимо суетливо бежали по делам прохожие. Мальчик медленно пошел по улице, наслаждаясь небольшой передышкой. «Как странно, – думал он, – Роман оказался совсем не плохим человеком и очень отзывчивым. Может, я не совсем прав по отношению к нему? Он был так добр сегодня! Но все равно надо держаться настороже».

Вечером ему позвонила Инесса Павловна и начала сбивчиво благодарить за оказанную Романом помощь.