приговор и сейчас я просто взяла время на то, чтобы обдумать.

Бросаю осторожный взгляд на мужчину, который продолжает гнать машину, и понимаю, что, в принципе, он такой же заложник ситуации, как и я.

Не понимаю, почему Альберт Генрихович решил устроить мне с его внуком такую невыносимую сделку длиною в пять лет.

Так странно.

Еще секундами ранее я готова была впасть в истерику, бить ногами и требовать, чтобы 'Игнат отпустил меня, а сейчас.

Одно слово, взгляд, завуалированная угроза.

Юсупов сказал, что мне будет очень больно морально, не физически. Женщин, видите ли, не бьет, но может доставить страшные муки, ударяя по самому болезненному, по людям, которых люблю.

Мерзко. Жестко. Дико и безумно. Но в то же время сделает. Я чувствую это.

Смотрю на профиль мужчины и понять не могу, как мы выберемся из этой трясины.

Игнат ведет машину агрессивно, подрезает другие автомобили.

Мы доезжаем до его огромного дома, паркуемся и я не жду своего будущего мужа.

Выхожу, хлопнув дверью, и иду в спальню.

Убегаю вообще-то. И от него, и от своих чувств и эмоций. Мне нужно время, чтобы прийти в себя, чтобы понять себя.

Стоит двери захлопнуться за моей спиной, как я делаю несколько шагов и буквально валюсь на кровать, начинаю плакать, рыдаю просто.

Истерика накрывает. Странно, что я столько времени вообще продержалась. Я чувствую себя безвольной пленницей. Лежу на кровати и не шевелюсь, смотрю в окно и наблюдаю за тем, как солнце садится.

Ко мне в комнату никто не приходит, никто не стучится, не тревожит меня, а я все в окно смотрю и смотрю, все жду, что сейчас проснусь и посмеюсь тому, что мне привиделось.

В какой-то момент слышу, как паркуется автомобиль.

Меня будто укачивает и уносит в сон.

Некая поверхностная дрема, сквозь которую мне кажется, что я слышу грохот битого стекла, а затем хлопок.

Силюсь распахнуть веки, но не получается, сон не отпускает. Сколько проходит времени, не знаю.

Щелчок двери воспринимается подобно раскату грома. Будто взрыв и я сразу же встаю, обращаю взгляд на мужчину, который проходит в мою спальню.

Без пиджака и галстука. Рукава сорочки закатаны и... волосы взъерошены.. В руках бокал с коричневой жидкостью.

Мне вдруг кажется, что Игнат пьян...

Я замираю и пячусь под прицельным и злым взглядом.

— Нам надо обсудить стратегию дальнейших действий, — совершенно спокойно заявляет мужчина и я на мгновение теряюсь.

— Что? - переспрашиваю.

— Поговорить, говорю, нужно мне с тобой и обговорить, как и что мы будем делать, как будем сосуществовать в ближайшие пять лет. То, что ты станешь моей женой — вопрос решенный, теперь надо понять, как быть со всем остальным.

Морщится, явно не нравится самому то, что приходится что-то со мной обсуждать. А во мне вдруг злорадство просыпается. Как-то чувствую, что Юсупову сейчас, возможно, гораздо хуже, чем мне. Ведь у него невеста.

И я. я сейчас радуюсь, наверное, тому; что нет и не было у меня мужчины, не было парня.

Ведь ситуация могла бы быть патовой, если бы я встречалась с кем-то или жила с парнем, такой, как Юсупов, подобно бульдозеру смел бы все со своего пути и принудил бы меня сделать так, как надо именно ему.

От этих мыслей у меня такая злоба поднимается на всю эту ситуацию и на мужчину, которого мне навязали силой.

Что я не выдерживаю и жалю Игната, выпуская собственную боль и обиду:

— Ты сейчас пришел просить у меня благословения на то, чтобы жить со своей невестой?

Сжимает челюсти так, что желваки на щеках ходуном ходить начинают, и в глазах предупреждение проскальзывает, прищуривается, а у меня тормоза срывает, потому что я понимаю, что не могу я быть здесь с этим мужчиной, стать его женой не могу, учитывая, что он другую, скорее всего, любит.

— Будем жить ближайшие пять лет большой и счастливой шведской семьей?!

Наступаю, подобно сумасшедшему, который чеку из гранаты вырывает и подкидывает ее в воздухе.

— Юлия. - выдает глухо, рычит буквально, а я делаю шаг в сторону Юсупова, ощущаю на себе его ярость, но и сама иду напролом.

Мне с ним пять лет жить. Иначе он со свету моих родных сживет, но быть половой тряпкой под ногами миллиардера и его фифы я не собираюсь.

Мне с ним пять лет жить. Иначе он со свету моих родных сживет, но быть половой тряпкой под ногами миллиардера и его фифы я не собираюсь.

— Ты пришел сюда. В мою спальню, чтобы обговорить правила. Я поняла. Тогда слушай и мои.

Рык выходит из груди Игната, а затем он меня пятерней за шею хватает и к стене припечатывает. Чувствую себя бабочкой, которую на иглу посадили, прошили насквозь. От страха слезы на глазах наворачиваются.

— Ты смеешь ставить ультиматумы мне?! — спрашивает с таким пылом и прижимается, а я дрожать начинаю.

Смотрю в красивое наглое лицо миллиардера, рассматриваю расширенные зрачки, острые скулы, об которых порезаться можно, и тяжелый подбородок, говорящий о сложном характере, и понимаю, что все равно отступать нельзя.

Нельзя сдаваться и позволить Игнату себя уничтожить, а ведь он уже это делает.

Ломает. Подчиняет.

И я чувствую себя куклой, марионеткой, которую привязали леской и дергают, а эта несчастная кукла сопротивляется, и чем сильнее она это делает, тем болезненнее впиваются в кожу струны, за которые тянет кукловод.

Сглатываю едкий ком и все равно смотрю в упор.

— Как и ты. Ведь пришел сюда отдавать приказы. Так вот, господин миллиардер, спешу заметить, что я человек и не смогу принять то, к чему ты хочешь меня подвести.

Глава 12

Игнат Юсупов.

— Сделка на этапе подписания. Морозить нельзя. Влетим на лямы неустойки, —выговариваю жестко и бросаю телефон.

Башка болит так, что кажется, виски скоро проломит. Поднимаюсь и иду к бару.

Наливаю себе щедро спиртного, хотя обычно предпочитаю быть трезвым, но тут. Без градуса не разобраться... со своими тараканами и мыслями.

Дорога от адвоката до особняка прошла как в тумане. Я позволил эмоциям выйти из-под контроля. Вспоминаю глаза Юли, которая жалась к двери, боясь, что и ей прилетит.

С каждой секундой все больше убеждаюсь, что эта девочка действительно не знала ни о завещании, ни о решении моего деда.

`Она вообще бежала от меня, как от черта, а я рассматривал ее задницу и длинные ноги, которыми она