Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Иван Кол даже не сразу с моим чином определился.
— Товарищ поручик! — обрадованно выдал он, сосчитав звёзды. — А мы тоже… тогось…
— Вижу-вижу. — Я похлопал в ладоши. — Ладно, а теперь к делу…
Знал я не так уж и много, поэтому описал ситуацию в двух словах, и если Унтер воспринял вылет на боевое задание как должное, а Ваня с Аликом большую часть моей речи пропустили мимо ушей, заворожённые словом «столица», то Глеб не на шутку разволновался.
— Это что же — всё всерьёз? — спросил он, потирая шрам на щеке.
— Да уж хватит в бирюльки играть! — хохотнул Унтер и пихнул его кулаком в бок. — Ты не переживай! Бог не выдаст, свинья не съест!
Мы двинулись от ангаров на лётное поле, там в темени и хмари зимнего утра заканчивалась предполётная подготовка двух дирижаблей ОНКОР. Один предназначался для перевозки нашей роты, во второй грузились сотрудники аналитического дивизиона — это я понял, заметив среди них Эльвиру Хариус. А ещё на глаза попался Лев.
Я помахал бывшему однокласснику рукой, но тот оказался слишком занят и приветствия не заметил. К тому же меня почти сразу отвлекли.
— Петя, и ты тут? — вынырнул вдруг из темноты Карл. — Вот так номер!
У меня от изумления чуть глаза на лоб не полезли.
— Какими судьбами?
Карл немного даже смутился.
— Да ты понимаешь, меня в столицу для прохождения преддипломной практики отправили. Вот и пристроили на попутный борт.
— Ну ничего себе! — восхитился я. — Поздравляю!
— Да с чем? — буркнул в ответ здоровяк. — Век бы эту столицу не видеть!
— Чего это? Радоваться надо!
— Радоваться! — мрачно изрёк Карл. — Чему радоваться-то? Ты же в курсе насчёт Маринки?
— Чего именно?
— Петя, хватит уже! — набычился здоровяк. — Мы с ней встречаемся, а её папа — заместитель начальника СЭЗ! Сто к одному меня не просто так в столицу отправили!
Я фыркнул.
— Ну хочет он на тебя посмотреть, и что с того? Если у вас с Маринкой всё серьёзно, то тебе с ним рано или поздно в любом случае повстречаться придётся!
Карл зябко передёрнул плечами.
— Да ты знаешь…
— Не-е-ет, — издевательски протянул я, торопя замолчавшего приятеля. — Не знаю пока!
— Маринка, когда в комендатуре служила, с одним курсантом сдружилась, так её отец чуть шею тому не свернул. Не выбирая выражений, велел подальше от дочери держаться. Без малого до рукоприкладства не дошло!
Я озадаченно хмыкнул.
— Это она тебе рассказала?
Карл с ответом торопиться не стал, подышал на озябшие ладони паром и только после этого нехотя произнёс:
— Нет, Митя Жёлудь.
— Тю-ю-ю! Ну ты нашёл, кого слушать! — фыркнул я. — Митя — тот ещё балабол! Научный факт, Карл! Научный факт!
— Ну ты уж совсем меня дурнее паровоза не считай! — обиделся здоровяк. — Я потом пролетариев наших расспросил, они подтвердили. И сейчас Макс то же самое сказал. Там выяснение отношений прилюдное было.
— Аргумент, — признал я и нахмурился, припомнив свой давнишний разговор с Маринкой. Если с Антоном всё так и было, то, может, Василий Архипович и вправду ей в своё время от меня подальше держаться велел? Тогда опасения Карла отнюдь не беспочвенны. Как ни крути, образ действий вполне определённый вырисовывается.
Но тут до меня дошёл смысл слов товарища, и я резко вскинулся.
— Погоди! Что значит: сейчас? Макс тоже где-то здесь?
— Ну да! Ему вчера перевод в Пограничный корпус окончательно согласовали, на одном дирижабле полетим!
И точно: когда прозвучала команда строиться и началась перекличка, в конце строя обнаружился и Максим Бондарь. Помимо него и Карла, к бойцам отдельной роты присоединилось несколько молодых людей в форме военврачей, но никого из них я не знал даже шапочно: не иначе это были кадровые сотрудники медицинского дивизиона, а не старшекурсники или мобилизованные работники горбольницы.
Дальше началась погрузка в дирижабль снаряжения, тогда-то к причальной мачте и подкатил легковой вездеход. Выбравшийся с пассажирского места Герасим Сутолока поздоровался с моими подчинёнными и предложил отойти в сторону.
— Ну ты как? — спросил он.
Я пожал плечами.
— Да нормально.
— Волнуешься?
— Есть немного, — признал я. — Знаешь, как нас задействуют?
Герасим покачал головой.
— Задачу непосредственно в штабе СЭЗ поставят.
— Василий Архипович, так понимаю?
— Верно, — подтвердил Герасим после едва уловимой заминки. — Он лично с Дерябой договаривался. Чего, думаешь, подполковник тебя к себе вызывал? Посмотреть хотел, прежде чем на себя ответственность брать и давать добро на вылет.
Я кивнул.
— Так и понял.
— К слову, твой перевод в научный дивизион уже согласован. Правда, структура ещё утрясается, пока нет ясности, в какой отдел зачислят.
— А парни? — спросил я, кивнув себе за спину.
— Их тоже к делу пристроят. Только сначала вернуться надо.
Я ощутил некую недосказанность и спросил:
— Так ты с нами летишь?
Герасим покачал головой.
— Не с вами. — И он указал на второй дирижабль. — С аналитиками полечу. Там каюты первого класса есть.
— Серьёзно?
— Насчёт кают или вылета? — усмехнулся Герасим и вздохнул. — Петь, я серьёзно не в курсе деталей операции, её не мы разрабатывали. Может, меня вообще не задействуют. Или в последний момент всё отменят и вместе обратно полетим. Не знаю. — Он вдруг прищёлкнул пальцами. — Да, слушай! Совсем забыл, тебе передать просили!
Герасим вручил мне конверт, отсалютовал на прощание и уселся в автомобиль, который укатил к соседней причальной мачте, а я отогнул незаклеенный клапан и озадаченно уставился на выпавшую в ладонь фотокарточку. Мою собственную фотокарточку, не чью-то ещё. В руке бокал, на лице улыбка, смотрю в объектив.
На обороте обнаружилась лаконичная надпись: «13.01.1941», но я и без того уже сообразил, что снимок сделан на приёме у Вранов. При этом Ника умудрилась выбрать такой ракурс, что другие гости в кадр не попали, я не просто был в центре композиции, эта фотография была моя и только моя.
Вроде ерунда на постном масле, а на душе невесть с чего потеплело.
