золотой короной на голове. Тогда его видели в последний раз. Когда на следующий день взошло солнце, стало ясно, что Ханс исчез. Единственное, что могло пролить свет на случившееся, – это сломанное ограждение, через которое он, вероятно, вывалился (или, возможно, кто-то ему помог) и упал в ледяное море.

Прошло десять лет. От Ханса Пильфера не было ни одной весточки. Большинство полагали, что он умер в ту ночь. В конце концов, он надел такие тяжелые драгоценности, что должен был прямиком пойти ко дну. Но затем, спустя одиннадцать лет после его исчезновения, на берега гавани Айсблоун волны выбросили рубиновое ожерелье. На каждом рубине было выцарапано по букве. Все вместе они гласили: «Помогите мне. Я в Аду рыбака».

Несколько человек всерьез задумались о том, что можно поплыть на север и спасти Ханса, но побоялись, что это слишком опасно. Ведь чтобы вызволить Ханса Пильфера с этого острова, им бы самим пришлось ступить на него. Риск был слишком велик. Пустая затея. Никто бы не выжил в этой поездке.

Прошло еще два года. И вот как-то утром на берегу в Витлоке обнаружился пояс из сапфиров. На каждом из камней было выцарапано по слову. Все вместе они гласили: «Тот, кто спасет меня, получит корону».

На этот раз соблазн оказался слишком велик. Моряки со всего Севера и даже несколько человек с Юга снарядили корабли и вышли в сторону Ада рыбака. На поиски Ханса Пильфера и его золотой короны отправились более ста человек, но ни один из них не вернулся.

– Это было больше двухсот лет назад, – сказал Харойльд Уне. – В мое время никто не отважился плыть на этот остров, но если бы кто-то решился, я бы поставил пять серебряных крон на то, что он тоже не вернется.

В следующее мгновение ветер сменил направление, и все крики с острова стихли. Штурман отвернулся и посмотрел на звезды. Он изучал мерцавшие в вышине созвездия и качал головой.

– Мы зашли очень далеко на север, – заметил он. – Должно быть, буря усилила морские течения. Мы на две недели дальше от того места, где, по моим расчетам, должны бы сейчас находиться.

С помощью Уны Харойльд разложил карту. Затем, ориентируясь по звездам, он прочертил пальцем путь, который они уже прошли, и остановился там, где они были в данный момент.

– Взгляни сюда, Уна, – произнес он. – Мы почти вот здесь.

Девочка заглянула штурману через плечо и ахнула:

– Ледяные земли! Прямо впереди.

Харойльд кивнул.

– Ты даже не поймешь, что мы идем через них, по крайней мере не сразу. Не жди никаких опознавательных знаков – ни ограждений, ни флага. Просто вода и воздух станут чуть холоднее, и вместо небольших кусков льда мимо нас будут проплывать целые глыбы размером с кита.

– Когда мы подойдем к ним? – спросила Уна, глядя то на карту штурмана, то на темное море, простиравшееся перед ними. Она еще ни разу не испытывала такого волнения и страха, даже когда пробралась на борт «Отважного леопарда». Уна уже чуть не погибла в Северном море. Какие еще опасности ждут ее в Ледяных землях?

Харойльд взглянул на звезды и снова опустил глаза.

– По моим расчетам, мы будем в Ледяных землях где-то через два часа.

Пока все остальные на борту «Отважного леопарда» спали, а Карл нес вахту в вороньем гнезде, Уна с Харойльдом стояли на носу корабля и ждали. Если бы они взглянули наверх, то заметили бы, что Барнакл тоже здесь. Кот сидел на верхушке самой высокой мачты, и его голубые глаза были прикованы к морю на горизонте. Он никогда не чувствовал себя более живым и свободным, чем в те времена, когда какой-либо из его кораблей бороздил Ледяные земли.

– Мы уже на месте? – спросила Уна.

Она встала на цыпочки и посмотрела на воду внизу. Сегодня вода была очень спокойная, словно море спало. Судно шло так легко и ровно, что казалось, будто они стоят на земле.

Харойльд взглянул на карту:

– Почти.

Уна еще раз пятнадцать спросила, не добрались ли они до Ледяных земель, прежде чем штурман наконец ответил «да!» вместо «почти».

Девочка взобралась на перила «Отважного леопарда» и стала изучать воду. Несмотря на слова Харойльда о том, что разница будет почти незаметна, Уна была уверена, что в волнах стало больше льда. И когда она глубоко вдохнула, воздух показался другим. Не то чтобы он пах совсем по-новому, но будто все прежние запахи стали замерзать.

– Раньше мы шли словно по озеру, Уна Бритт. Но теперь… – Харойльд раскинул руки в сторону морских просторов, – перед тобой настоящее море. Забудь про рыбу. Отныне мы охотимся на китов.

Пока девочка, кот и штурман смотрели на север, кое-кто наблюдал за ними из морских глубин. Давненько ему не приходилось видеть корабли. Это и понятно, ведь последние пятьдесят лет он спал и просыпался только в лютую стужу, в самые суровые зимы.

Этот зверь спал так долго, что над ним образовалось морское дно. К его спине приросли целые скалы. Они были такими тяжелыми, что ему потребовалось две недели, чтобы выбраться на поверхность. И еще три недели ушло на то, чтобы выследить жертву.

Большинство животных в Северном море питались китами и рыбой. Но только не это создание. Его рацион был гораздо более ограниченным. Настолько, что он, по сути, сводился только к одному виду существ.

И прямо сейчас зверь видел двух таких существ, стоявших на палубе корабля. Судя по размерам судна, на борту были и другие. Следовало только выждать подходящий момент, чтобы напасть на них. Но он не мог ждать слишком долго. Его терзал голод, который был практически столь же безмерный, как и океан. Если он не поест в ближайшее время, то провалится в такой глубокий сон, что уже никогда не проснется.

Итак, «Отважный леопард» двигался вперед, а за ним следовало морское чудовище.

Очень жадный принц

Жена капитана Бритта поняла, что они добрались до нужного городка, когда лошадь, вместо того чтобы продолжать путь, остановилась и принялась жевать репу вдоль дороги.

– Пошла! – закричала женщина. Высунув ногу из окна кареты, она довольно сильно пнула лошадь. – Пешком отсюда мы не дойдем.

На самом деле до города было еще очень далеко, и они не видели ни одного здания.

Не обращая внимания на жену капитана, лошадь продолжала жевать и не перестала даже тогда, когда миссис Бритт вылезла из кареты и огрела ее