Рафаэлла повернулась и, утопая по щиколотку в мягком песке, вернулась к своему шезлонгу. Вытянувшись на нем, она прикрыла глаза. Солнце ласкало ее кожу, легкий бриз, налетавший с моря, приятно холодил ступни. Так можно лежать бесконечно, подумала она. Это и есть счастье.

Внезапно зазвонил ее мобильник. Рафаэлла поморщилась. Ей совсем не хотелось отвечать на звонки. Но телефонная трель не прекращалась, и она взяла трубку в ладонь.

– Да?

– Здравствуй, Рафаэлла. Это профессор Бальделли. Где ты?

– Я… отдыхаю. А что случилось?

– Просто решил поинтересоваться. Ведь ты же одна из моих лучших студенток. И вдруг исчезаешь посреди занятий.

Рафаэлла закусила губу.

– Я же звонила в деканат, передала, что меня не будет примерно неделю.

– Мне сообщили об этом. Но почему вдруг так неожиданно? Что-то случилось?

– Просто очень захотелось на Ибицу, профессор.

– Я понимаю, – произнес Бальделли после небольшой паузы. – Что ж, с этим не поспоришь. Отдыхай и будь счастлива. А я с нетерпением буду ждать тебя в аудитории. Твоя помощь в изучении творчества Витторио Фоппа была очень серьезной. Я подумываю, какое еще задание тебе дать. Так что набирайся сил на Ибице!

Рафаэлла нахмурившись отключила телефон. Черт побери, разве не из-за Витторио Фоппа все и завертелось?! Если бы она не поехала тогда в церковь Святого Эусторджо, то не столкнулась бы с Паоло на дороге… и тогда не было бы всего того, что последовало за этим. И что в конечном счете привело ее сюда, на Ибицу, неожиданно вырвав из привычного мира, заставив фактически спасаться бегством – пусть это бегство и привело ее в этот рай, каким, собственно, и была Ибица.

Она вновь закрыла глаза, но спокойствия уже не было. Проклятый телефонный звонок разбудил все дремавшие в ней сомнения и страхи.

Паоло… Она убежала от него, но не смогла убежать от памяти о нем, от его слов, которые до сих пор звучали в ее голове, словно он произнес их только что. Она была на Ибице уже несколько дней, но, как оказалось, это было бесполезно – Паоло все равно незримо присутствовал рядом. И все, что связано с ним, тоже было рядом, потому что это было внутри нее самой.

Рафаэлла встала, и солнечные лучи, обрисовав изящный абрис ее тела, облили ее всю своим ласковым теплом. Ибица была прекрасна. И погода здесь стояла замечательная. Здесь имелось все. Не было лишь одного: покоя.

Она прикоснулась кончиками пальцев к вискам. Как бы хорошо не думать обо всем этом. Не переживать. Просто вычеркнуть из головы, и все. Почему я не могу этого сделать?!

И вдруг с пугающей ясностью в ее мозгу проступил ответ, от которого даже дух захватило. Потому что я тоже неравнодушна к нему.

Не может быть. Это чепуха. Это я просто придумала. Как я могу быть неравнодушна к нему, когда… Она закусила губу. Нет, чепуха – это пытаться обманывать себя. Конечно, она неравнодушна к нему, только не сознавала этого. Когда она видела его в последний раз, она, разумеется, это чувствовала. И ее звонок ему, и согласие встретиться ведь тоже не случайно. Все было не случайно, и ее побег сюда, на Ибицу, свидетельствовал все о том же: Паоло ей небезразличен.

Внезапно ее лицо отвердело, губы сжались. Чего, собственно, я так расчувствовалась? Он, похоже, безумно влюблен в меня, немудрено, что я тоже ощутила какое-то чувство к нему… Но разве это означает, что всякий раз надо очертя голову бросаться вперед? Нет и нет, он может что угодно чувствовать по отношению ко мне, но это вовсе не означает, что мне самой это надо!

Она вернулась обратно к шезлонгу и опустилась в него. Прищурив глаза, посмотрела вдаль, на море.

Зачем мне нужен Паоло, его страсть, даже если он чувствует это все на самом деле? – пронеслось у нее в голове. Я же нормально жила одна и со всем справлялась. Мне было хорошо, уютно… Когда я поехала кататься в горы в Кортина д’Ампеццо, я не думала, что встречу там его. Но даже если я и встретила его – в чем, собственно, проблема? Почему я должна как-то подчиняться ему, отвечать на его страсть? Это же своего рода рабство. Почему я должна впасть в него?!

Она глубоко вдохнула воздух. Влажный запах моря и водорослей был крепким до головокружения. Вода быстро нагревалась под солнцем.

Надо пойти поплавать, подумала она. Может быть, тогда и в голове прояснится.

Она сделала несколько шагов по песку, ощущая его пружинящую упругость; набежавшая волна лизнула ее ноги, чуть потянула за собой вперед – и вот Рафаэлла уже плыла, ощущая всем телом теплую податливость моря.

Блики плясали по воде, перепрыгивали с волны на волну, убегали вперед и снова возвращались на кончиках солнечных лучей. Рафаэлла несколько минут продвигалась вперед кролем, потом, утомившись, перевернулась на спину, раскинула руки в разные стороны и, едва шевеля длинными ногами, застыла на месте.

Солнце светило ей прямо в лицо. У Рафаэллы было такое ощущение, точно оно теплыми пальцами поглаживает ее кожу. Она перевернулась на живот, посмотрела вниз. На золотистом фоне песка серебристыми точками мелькали сардины, небольшой коралл ярко цвел красным, словно недавно распустившийся розовый куст. С неожиданным проворством передвигая свое желеобразное тело, проплыла медуза. Изумрудные, точно нарисованные кистью художника водоросли едва колыхали своими изящными веточками, возле одной из них Рафаэлла разглядела морского конька.

Она набрала в грудь побольше воздуха и нырнула. Мощно двигая руками и ногами, быстро достигла дна, проплыла мимо водорослей, заставив отпрыгнуть в сторону конька, распугала серебристых сардин, которые метнулись прочь от нее стремительными серебряными брызгами. И, оттолкнувшись от песчаного дна ногами, всплыла на поверхность.

Над водой все так же ослепительно сияло солнце, а вдали изящными разноцветными точками, словно на картинах Дюфи, синели, зеленели и желтели яхты и белели изящные прогулочные катера.

Рафаэлла повернулась и размеренным брассом поплыла обратно к берегу. Через несколько минут достигла его, подошла к шезлонгу, но даже не стала растираться полотенцем – солнце и так стремительно сушило кожу.

Все, что мне нужно сейчас, – это стакан апельсинового сока. Холодного, подумала она и подняла вверх руку.

Смуглый мальчишка-араб, прислуживавший на пляже, мгновенно разглядел ее знак и тут же примчался. Меньше чем через минуту ладонь Рафаэллы приятно холодил стакан свежевыжатого сока.

Она сделала глоток, еще и еще, смакуя. Сок был действительно превосходным. Хотя на Ибице все казалось прекрасным – и море, и природа, и даже сок.

Рафаэлла поставила пустой стакан рядом с собой на песок и блаженно закрыла глаза. И только тут ей пришла в голову мысль, что она уже несколько минут совсем не думает о Паоло Кальвино.

На лицо ее набежала улыбка. Похоже, она излечилась.

Вечером Рафаэлла решила пойти в рыбный ресторан «Сан-Себастьян» – он находился в нескольких шагах от ее отеля. Огромные стеклянные окна ресторана выходили прямо на бухту Лас-Пальмас. Из-за теплого вечера они все были широко распахнуты, и она видела белеющие в лунном свете стройные корпуса яхт, маленький, похожий на игрушечный, катер местного мэра с флагом на корме – все это на фоне похожего на рождественскую елку из-за множества висящих на нем фонариков лодочного пирса, прихотливым бетонным росчерком уходящего далеко в море. Это немного напоминало композицию Сальвадора Дали, только выполненную из морской воды, лунного света и прозрачного ночного воздуха, взятых вместо привычных красок и кистей.