– Ну конечно, у тебя есть более интересные дела, чем проводить время со стариком.

– Я дайвер. По роду занятий приходится часто выезжать за границу.

– Но на этот раз работа привела его прямиком в мой дом.

– Меня наняли археологи, которые работают на другой стороне озера.

– О, – вмиг заинтересовавшись, восклицает Тильда. – Я их видела. Что именно они ищут?

– Ну Дилан ищет в озере Аванк еще с детства, – смеется профессор.

– Что, что он ищет? – переспрашивает Тильда.

– Это просто любимая шутка дяди Ильтида, – уверяет Дилан. – Археологи ищут здесь то же, что и везде: остатки построек, оружие, монеты, украшения.

– И кости, – вставляет профессор Уильямс.

– Кости? – Тильде хочется узнать об этом побольше.

Профессор протягивает гостям по чашке чая и начинает объяснять:

– Любой археолог сообщит вам, что ищет сокровища, которые расскажут о людях, умерших давным-давно. Мы, по простоте душевной, представляем себе груды золота или драгоценностей, но на самом деле ничто не говорит нам о том или ином народе больше, чем оставшиеся после него кости. Наука так далеко продвинулась… Когда я учился в Оксфорде, приходилось довольствоваться простыми измерениями. Теперь можно провести исследования, которые покажут, когда тот или иной человек жил и умер, определят его национальность, что он ел, какими болезнями страдал, какие паразиты его одолевали – и все это по какому-нибудь ничтожному фрагменту разбитого черепа или нескольким зубам в сломанной челюстной кости. Это в самом деле выдающееся достижение. Угощайтесь песочным печеньем.

В это мгновение старинные напольные часы в коридоре начинают отбивать время. Тильда напрягается, прислушиваясь.

Три, четыре, пять, шесть…

Бой прекращается. Тильда вспоминает: когда она вышла из коттеджа, было уже больше семи. Когда профессор замечает, что остановка часов ее удивляет, она не может придумать, что ответить. Ей кажется, что бы она ни сказала, слова выдадут тот цепенящий ужас, который владеет ею сейчас.

А что будет потом? Я должна уйти. Сейчас же.

– Мне пора, – торопится она и велит Чертополошке встать с коврика перед камином.

– Разве вы не будете пить чай? – удивляется Дилан.

– Уже поздно. Я только сейчас это поняла. Мне надо работать. Извините. Мне очень жаль.

– Мне тоже, – признается он как раз в ту минуту, когда в комнату из коридора возвращается его дядя.

– Это очень странно. Часы у меня уже двадцать лет или даже дольше, и они всегда шли бесперебойно. Однако за последние несколько недель… О, вы уже уходите?

– Мне надо в студию. Необходимо работать, наверстать время, которое я упустила из-за переезда, ну вы понимаете…

– Да, конечно. Может быть, возьмете почитать эти книги? – Профессор протягивает два тома, которые он выбрал, потом быстрым движением снимает с верхней полки еще один. – И, пожалуй, вот эту. – Он кивает своим мыслям. – Да, думаю, в ней вы, возможно, найдете кое-что интересное.

– Спасибо. Вы мне очень помогли.

Тильда поспешно проходит к парадной двери и так быстро, как только может, натягивает кроссовки и беговую толстовку с начесом. Чертополошке, похоже, тоже не терпится выйти на свежий воздух, и она начинает беспокойно вертеться, когда Тильда пытается прикрепить к ошейнику розовый поводок.

– Стой спокойно, глупая псина.

Дилан последовал за ними в коридор.

– Мне бы тоже не хотелось, чтобы на меня надевали такую штуку.

– В магазине был только этот цвет, – лжет Тильда.

– Такой собаке нужно много бегать. Думаю, ей вообще не нужен поводок, верно, девочка?

Он протягивает руку, медленно и осторожно, но Чертополошка отодвигается и опять начинает рычать, тихо, но угрожающе.

Тильда чувствует себя, как мать не умеющего вести себя ребенка, и невольно начинает объяснять:

– Прежние хозяева плохо с ней обращались. Думаю, она боится мужчин. Они сделали ей больно.

– Мне очень жаль это слышать. – Говоря это, Дилан смотрит не на Чертополошку, а на Тильду.

Выйдя из дома, Тильда замечает: небо прояснилось, и инстинктивно вздрагивает, когда в глаза ей ударяет солнечный свет. Когда она подходит к садовой калитке, до нее доносится голос Дилана:

– Если вам интересно, приходите к месту раскопок. Я проведу вас и покажу, что мы нашли.

Она останавливается, держа руку на щеколде, и заставляет себя вежливо улыбнуться.

– Спасибо. Это было бы просто чудесно.

Она отодвигает щеколду и торопливо уходит прочь.

Чудесно? Вряд ли это слово подходит к осмотру древних костей. Возьми себя в руки, девочка.

К тому времени, когда они подбегают к лугу, лежащему у подножия холма, на котором стоит коттедж, и Тильда, и Чертополошка тяжело дышат, выдыхая в морозный воздух облачка пара. Они переходят с бега на шаг, и Тильда думает, что, быть может, отощавшая собака устала от своей первой за долгое время быстрой пробежки. Она на секунду задумывается, прикусив нижнюю губу, потом мягко тянет поводок.

– Пошли, псинка. Мне сказали, тебе не нужен поводок. Ну а что об этом думаешь ты? Давай-ка его снимем, ладно?

С этими словами Тильда отстегивает поводок. Чертополошка тут же встряхивается и виляет хвостом.

Они продолжают свой путь, и Тильда решает: приятно гулять в компании послушно следующей за нею собаки. Но едва она успевает об этом подумать, как Чертополошка вскидывает голову, уши ее встают торчком. Тильда, проследив за взглядом собаки, видит то, что заставило животное насторожиться. Не далее чем в десяти-двенадцати шагах от них на дорожке сидит большой бурый заяц. Тильда никогда прежде не видела зайца вблизи, и ее поражает дикий, первобытный вид этого зверька. Это не какой-нибудь боязливый пушистый домашний кролик, а обитатель холмов, хитрый и мудрый. Он огромен, и его блестящие глаза не мигая смотрят на стоящую перед ним странную пару.

Какое чудное создание. Поистине чудное.

Тильда слишком поздно вспоминает, какой породы собака сопровождает ее сейчас. Животное больше не удерживает поводок. Миг – и Чертополошка, совершенно позабыв про усталость, бросается вперед, и все ее инстинкты властно велят: догоняй, догоняй, догоняй!

– Чертополошка, нельзя! Стой! – кричит Тильда, но ее призывы бесполезны.

Заяц поворачивается и вскачь уносится прочь; сильные задние лапы, отталкиваясь от мерзлой земли, несут его с ошеломительной скоростью. Но Чертополошка одержима одной мыслью – догнать, и вскоре расстояние между нею и ее добычей начинает сокращаться. Заяц то и дело увертывается от собаки, мчась зигзагами то вниз, то вверх по склону холма. Тильда бежит за ними, но ей мешают тяжелые книги. У нее почти нет надежды ни догнать собаку, ни заставить ее слушаться команд. Заяц сбегает с дорожки, заворачивает за угол, и мгновение спустя оба животных исчезают из виду. Чувствуя, как болят усталые мышцы, Тильда заставляет себя бежать следом, так быстро, как только может. Она добирается до поворота и сворачивает, заранее страшась того, что может увидеть, – как ее собака терзает беззащитного зайца, разрывая на части, и как его красивый мех заливает кровь. Но Тильда и представить не могла сцену, которая открывается перед ней. Заяц остановился и сидит, явно ни о чем не беспокоясь, меж тем как Чертополошка игриво скачет вокруг него, виляя хвостом и очевидно не имея ни малейшего намерения на него нападать. Тильда ошеломленно смотрит на это фантастическое зрелище: зайчатница – собака, которую веками приучали травить зайцев, – катается по редкой траве луга, прижав уши и протягивая лапы к своей потенциальной добыче с видом полного подчинения и дружелюбия, в то время как ее новый товарищ для игр сидит в нескольких сантиметрах от нее и маленькими передними лапками преспокойно умывает усы. Тильда стоит как вкопанная, и заяц, подпрыгивая, медленно направляется к ней. Он подбирается все ближе и ближе, пока не оказывается почти у ее ног: у Тильды возникает странное ощущение, что зверек ее изучает. Она думает протянуть руку и коснуться его, но внезапно заяц подскакивает, разворачивается в воздухе, приземляется задом к ней и, промчавшись вниз по склону, исчезает за живой изгородью у подножия холма. Чертополошка, тяжело дыша, подбегает к хозяйке и останавливается.