– Похоже на кельтские узоры. В таком случае, – Профессор протискивается за диван, к еще одной полке, – вам стоило бы взглянуть на «Кельтскую Британию» Бартлетта. Он несколько многословен, но зато хорошо осведомлен. И в книге есть много иллюстраций.

Он снимает с полки толстый том, сдувает с него несуществующую пыль и приносит Тильде.

– Думаю, такой художнице, как вы, они будут полезны.

– Спасибо, – благодарит Тильда, листая страницы и просматривая рисунки. – Да, именно такие. Точно такие.

Она еще секунду листает книгу.

– А те люди, у которых были подобные татуировки, – когда они здесь жили?

– Трудно сказать точно. Видите ли, кельтские узоры вроде этих использовались на протяжении многих веков. Чтобы сказать конкретнее, мне понадобится больше информации…

– У них была лодка, маленькая, но все же достаточно вместительная для трех человек.

– Простите, у кого была лодка?

Тильда понимает: дала профессору ровно столько информации, чтобы он счел ее высказывание загадочным и непонятным. Она хочет сказать больше, объяснить, но как это сделать? Как она может признаться этому здравомыслящему человеку, что пытается узнать, кто были те призраки, которые ей померещились?

– Я хочу сказать, – пытается объясниться она, – мне думается, у них была лодка. – Но слова кажутся ей неубедительными, и она добавляет: – Я как-то видела картинку, на которой были изображены двое мужчин и женщина, сидящие в лодке, и в них чувствовалось что-то кельтское. Женщина была… удивительной. Она походила на воина или на кого-то могущественного, но на ней не было дорогих одежд. Она казалась такой… земной. И у нее были татуировки.

Профессор молчит, ожидая дальнейших объяснений.

Тильда пожимает плечами.

– Я думала использовать подобные узоры в работе. Мне просто хотелось понять контекст. – Она вновь поворачивается к карте. – Много веков назад здесь наверняка были другие постройки? Не похожие на современные.

– Если вы говорите о кельтах, то да. Но сейчас от них ничего не осталось. Глинобитные мазанки плохи тем, что для историков от них мало что остается. Нам известно: люди жили вокруг озера еще до прихода римлян и, естественно, много веков после того, как те ушли. Наши земли – хорошее место для основания поселения. Здесь жили и крестьяне, и монахи, и даже особы королевской крови – людей притягивало это место. Кажется, во время вашего первого визита я упомянул принца Бринаха. Он не пожалел труда своих людей, чтобы построить искусственный остров как раз потому, что понимал, какое великолепное место для жизни – это озеро.

– Сейчас на острове осталось только несколько деревьев. Неужели когда-то там действительно стоял дворец?

– Посмотрев на него, ни вы, ни я так бы его не назвали, но да, стоял. Это было величественное здание, построенное, чтобы производить впечатление на простых людей. Конструкция его была проста – глинобитная, с каркасом из бревен. Мы точно не знаем, из чего была сделана крыша, вероятно, из тростника. Внутри находился большой зал, где проходили собрания и встречи, а также относительно теплое и удобное жилище для принца и его семьи.

– Но там же наверняка было холодно? На воде вообще холодно жить. Разве там не было промозгло и ужасно, когда стоял туман или озеро сковывал лед?

– Существуют материальные свидетельства того, что жители разводили большой костер посреди зала и еще один – в конце. Это было до того, как появилась идея стенных каминов, из которых дым уходит по трубам. Так что обитателям дворца приходилось, спасаясь от холода, тепло одеваться. – Профессор улыбается. – Не забывайте, сколько тепла вырабатывают человеческие тела, когда их набивается много в одном месте. Кстати, люди жили и вокруг озера и собирались на острове, если на поселение нападали враги.

– А на него нападали?

– О да, и довольно часто. В те времена, которые мы называем темными веками, жизнь была полна опасностей и угроз. Все больше и больше земель захватывали викинги, да и правившие тогда в Британии короли и принцы постоянно вели войны друг с другом.

Тильда протягивает руку и дотрагивается до карты в том месте, где зеленое пятно на озере обозначает искусственный остров.

– Странно. Странно даже думать о том, чтобы жить на озере. Неужели они не боялись, что остров просто уйдет под воду? Ведь он должен был выдерживать вес домов, всех этих людей и лошадей…

– Полно, такие страхи не имели бы под собой никакого основания. Остров по-прежнему возвышается над водой, хотя прошла уже тысяча лет с тех пор, как там жили люди. Нет, главная опасность для тех, кто жил на озере и вокруг него, исходила не от природы, а от неспособности людей жить в мире со своими соседями. К сожалению, это непреложный факт.

Их разговор прерывает движение у камина. Чертополошка вскакивает и тихо рычит, когда в комнату входит еще один человек. Тильда сразу же узнает в нем дайвера, которого встретила на озере несколько дней назад. Он высок и строен, с непослушными черными кудрями и кожей цвета подогретого меда. Теперь, когда Тильда может как следует его разглядеть, поскольку на нем нет ни наголовника, ни маски ныряльщика, ее поражает необычный вид молодого человека. Его темная кожа в сочетании с яркими зелеными глазами говорят о смешанной крови, как и блестящие вьющиеся волосы, кажущиеся странными при угловатых европейских чертах его лица. Поймав себя на том, что она пялится на дайвера, и осознав иронию подобной ситуации, Тильда ощущает стыд из-за того, что она сделала с его лодкой.

– А, это ты, – широко улыбаясь, говорит профессор. – Входи, Дилан, входи.

– Войду, если ваша гостья обещает не кусать меня, – говорит он, кивком указывая на собаку.

Тильда выходит из-за письменного стола и, подойдя к Чертополошке, кладет руку ей на голову.

– Она вас не укусит. Она просто испугалась, ведь вы ее разбудили.

Профессор Уильямс смеется.

– Знаешь поговорку: не будите спящую собаку. Тильда, это мой племянник Дилан.

– Мы уже встречались, – улыбается Дилан. – Правда, тогда, насколько я помню, вы были… мокрее.

– Как ваша лодка? – спрашивает Тильда, стараясь смотреть ему в глаза.

Ей досадно оттого, что в его присутствии она чувствует себя неловко. Она все время думает о нисколько не идущем ей костюме для бега и разных, в пятнах грязи, носках, о волосах, смятых вязаной шапкой. Чертополошка перестала рычать, но по-прежнему не сводит с новоприбывшего пристального взгляда.

Мы обе из-за него нервничаем. Это нелепо. Нам нужно чаще выходить в свет.

– В чайнике есть чай, – предлагает профессор. – Тильда теперь живет в Тай Гвин. Оттуда открываются прекрасные виды. Мой племянник нечасто приезжает домой, и надо сказать, на этот раз он приехал не для того, чтобы повидать своего дядю.

– Теперь дядя Ильтид расскажет вам слезливую историю о том, что он меня почти не видит.