— Ты права... Ранний вылет. Лучше упаковаться с вечера. Ты иди, — напутствовал он ее. — Я подойду чуть позже.

Сэди удивилась такому обороту и предположила:

— Ты думаешь, что правильнее будет попрощаться с мистером и миссис Исогава сегодня? Тогда я с тобой.

Спенсер Тиак сдержанно кивнул.

* * *

— Пожалуй, это была самая незабываемая неделя в моей жизни, — сказала Сэди, обращаясь к гостеприимным хозяевам. — Спасибо за все.

— Спасибо вам, — поклонился в ответ Исогава-сан. — Теперь вы все равно что члены нашей семьи. Прошу не забывать об этом. Мы всегда будем рады видеть вас у себя. Пусть нам сейчас приходится прощаться, но у меня есть все основания считать, что мы положили начало не только плодотворному сотрудничеству, но и крепкой дружбе между нашими семьями. Я и Тошико, мы с нетерпением будем ждать новой встречи с вами, мистер и миссис Тиак, — с очередным глубоким поклоном проговорил японский бизнесмен.

Спенс коротко, но искренне еще раз поблагодарил их от себя и Сэди, после чего они душевно распрощались.

Спенс и Сэди молча дошли до своего домика. Она тихо следовала за ним шаг в шаг. У самых дверей, когда Спенс остановился на пороге, доставая из кармана ключ, Сэди обхватила его торс и взволнованно прижалась к груди мужа. Он обнял ее и ласково погладил по голове.

— Как это прекрасно! — восторженно произнесла она. — Как бы я хотела, чтоб это не кончалось никогда.

Спенсер ничего не ответил. Он достал ключ, вставил его в замок, открыл дверь и молча вошел в дом.

— Что случилось, Спенс? — тревожно спросила Сэди.

— Ничего, — буркнул он.

— Но я вижу — что-то не так. Ты переменился, — настаивала она.

— Все нормально, — раздраженно процедил он.

— Это из-за детей? — предположила Сэди.

— Вижу, ты все уже спланировала? — напустился на жену Спенсер.

— Я думала, ты хочешь иметь детей, — робко произнесла Сэди. — Ты так весело проводил с ними время.

— Тебе показалось, — сухо произнес он. — Я никогда не хотел иметь детей. И вряд ли мое мнение на этот счет изменится, — шокировал он жену своим признанием.

— И ты не допускаешь возможности рождения даже одного-единственного ребенка?! — недоумевая воскликнула Сэди.

— Ни одного! Нисколько! — категорически выпалил он.

— Ты не хочешь своих детей. Может быть, не откажешься усыновить? — без тени надежды спросила женщина.

— Кажется, я понятно выразился: никаких детей! — прикрикнул Спенсер.

— Ты не должен быть так категоричен. Я могу объяснить твое упрямство только тяжелым впечатлением от общения с таким количеством ребятишек. Ты просто устал. Их гомон действительно утомляет. Но это чужие дети, их нужно всего лишь терпеть. Когда ребенок собственный, все воспринимается иначе.

— Вот именно! — прокричал Спенсер. — Я не желаю, чтобы мой ребенок страдал, пусть лучше его не будет вообще!

— Страдал от чего, милый?! Да кто же допустит, чтобы наш ребенок страдал? — в замешательстве воскликнула Сэди.

— А кто допустил, что мое детство было кошмаром? Мои собственные родители!

— Спенсер, несчастья случаются во всех семьях, но не в каждом же Поколении. То, что твое детство не было идеальным, вовсе не означает, что твой собственный ребенок будет страдать от тех же проблем, — принялась уверять его Сэди.

— Найдутся другие беды.

— Но ты выстоял. И я тебя люблю. И наш ребенок тоже будет любим, а это главное... — ласково уговаривала женщина.

— Замолчи! — грубо перебил ее Спенсер Тиак. — Я сказал, никаких детей! Больше я обсуждать это не намерен! Никогда... Ты все поняла?

— Спенсер...

— Нет! — гневно отрезал он.

— Спенсер, — повторила она мягко, но настойчиво.

— Сэди, я знаю, что говорю. Твои увещевания на меня не подействуют. Побереги силы. Если я сказал, что никаких детей, значит, их не будет... Точка!

— Ты не можешь один принимать такое важное решение, Спенсер!

— Свою собственную жизнь строй как знаешь, — отмахнулся он.

— Но моя жизнь всегда была связана с тобой! — в отчаянии прошептала Сэди.

— Мое мнение тебе известно. Я знаю, что ты любишь детей. И мне неприятно разочаровывать тебя. Но таково мое решение.

— Ты тоже любишь детей, — уверяла его Сэди. — Я видела это. Ты прекрасно ладишь с ними. Далеко не каждый родитель способен на такое.

— Да, мне понравилось дурачиться с ними. Но это ничего не значит. Жизнь в семье и воспитание детей — это не пикник, не баловство. А мой характер ты знаешь, Сэди. Я могу быть жесток и несдержан, я не всегда бываю справедлив к людям, я одержим работой. По-твоему, такой отец нужен твоему ребенку?

— Да, именно такой!

— Ты сама не знаешь, что говоришь, — собрался уходить Спенсер Тиак. — Прости. Но я должен был прояснить это...

— Спенсер, — остановила она его у двери. — Ты не можешь не понимать, насколько абсурдны твои доводы. Мы только начинаем создавать нашу семью, узнавать друг друга, свыкаться, а ты одним махом губишь все. Однажды твое мнение изменится. Для любящих друг друга людей совершенно естественно желание видеть свое продолжение в детях.

— Я скажу так, Сэди... Если ты хочешь детей, если страстно желаешь стать матерью, то не со мной.

— То есть... Что ты этим хочешь сказать? — сделала шаг назад женщина.

— Нам придется расстаться, — холодно пояснил Спенсер.

— Ты разведешься со мной? — спросила, сощурив глаза, Сэди.

— А ты знаешь другой способ? — жестко ухмыльнулся он. — Развод — это самый приемлемый путь для решения нашей проблемы.

— Просто ты с самого начала хотел развестись, и мое желание иметь детей тут ни при чем, — оскорбленно проговорила Сэди. — Неделя, когда мы должны были слыть образцовой парой, закончилась, и настало время напомнить мне мое место...

Спенс отдавал себе отчет, как глубоко ранил свою женщину. Но он не стал ей возражать, полагая, что так ей проще будет смириться с расставанием. Он не считал себя подлецом, пытаясь горькой пилюлей излечить ее и себя от того наваждения, каковым ему теперь представлялась вся прошедшая неделя. Он надеялся поскорее остаться в одиночестве и вернуться к привычной суетной жизни.

Спенсер стоял в душевой кабинке под бурной струей горячей воды.

Тиак оправдывал себя тем, что был совершенно честен с Сэди. Он действительно исключал для себя возможность иметь детей. Эта позиция казалась ему полностью осмысленной и оправданной. Он не представлял себя в роли отца, более того, много раз ловил себя на мысли, что страшится этого. Наблюдая за поведением детей и их родителей, Спенсер не верил, что сможет хладнокровно сносить капризы этих сопливых неслухов. Он хорошо помнил, как его отец разрешал проблему непонимания — не мудрствуя лукаво, вооружался ремнем или попросту пускал в ход кулаки, даже когда дело касалось разногласий с матерью Спенса. Но чаще всего он уединялся с бутылкой и с ее помощью изолировал себя от восприятия внешнего мира...