Сережа нажал клавишу отбоя и вернул мне трубку.

– Сейчас ментам сообщат. Местным. Те сразу сюда начнут звонить, чтобы показать, как здорово они потрудились. И в итоге получится, что здесь был не я. Только мне следует одежду сменить. Чтобы даже майку не опознали.

– А что, – заметил лейтенант Зайцев, – ловкий ход. У меня сумка в багажнике. Там рубашка есть. Джинсовая, навыпуск, можно пистолет под нее спрятать. Ты почему, кстати, пистолет с собой не носишь?

Меня тоже этот вопрос интересовал, но я как-то не решился спросить Сережу напрямую. Но сейчас посмотрел на него с любопытством, как и лейтенант.

Он ответил сразу, не задумываясь. Видно было, что отвечал на этот вопрос уже не раз.

– Каждому свое. Один чувствует себя сильнее, когда пистолет в руках держит, другой – наоборот. Если я не надеюсь на пистолет, у меня все другое лучше получается. А пистолет меня закрепощает. Давай рубашку.

Зайцев ушел к «Волге» и долго копался в багажнике, где лежали и его, и моя сумки. Но рубашку все же нашел и принес. Сережа начал переодеваться сразу, и только тут я понял, что Медвежий Заяц не упустил случая пошутить и принес не свою, а мою рубашку. Но возражать я не стал, потому что рубашка пришлась старшему лейтенанту впору. Хорошо еще, что вместе с рубашкой он не отдал Бравлинову две бутылки водки, припасенные для маленького торжества по случаю рождения сына. Вот только состояние жены пока мешало это торжество устроить. Но Зайцев и про рождение сына еще не знал, впрочем, как и Бравлинов. Про тяжелое состояние жены я сказал Зайцеву, а про сына пока нет. И не спешил сообщать даже теперь, чтобы не занимать их головы посторонними заботами. Сочувствие – это тоже забота, только не все это понимают, а когда сочувствие с радостью смешивается, получается непонятный коктейль, от которого голова может заболеть. Может заболеть даже от простого раздумья – что сказать, поздравлять или выражать обеспокоенность...

* * *

– Еще одно поручение, не знаю, насколько оно окажется важным, – старший лейтенант Бравлинов осмотрелся, словно искал что-то в машине. – Дай бумагу и ручку.

Я протянул свой блокнот, к которому была прикреплена ручка. Сережа сразу начал рисовать.

– Вот здание ментовки. Вот мой путь оттуда. Вот здесь, – он твердо ткнул ручкой в страницу, – я остановился, вытащил деньги из кошелька опера и выбросил сам кошелек. Мне нужен сам кошелек. Пошли кого-нибудь поискать. Там в кустах трава высокая. Просто так его не увидишь. Потому и надеюсь, что кошелек не подобрали.

– Сейчас отправлю Лохматого, – согласился я. – Что в кошельке?

– Не знаю. Но этим кошельком сильно интересуется Изот. Не содержимым, а самим кошельком. Я бы тоже поинтересовался дополнительно. Не в характере Севастьянова, жадного от природы, скрывать факт похищения кошелька и не скрывать факт похищения часов. Полковник Мочилов обещал скорое прибытие следственно-экспертной бригады. Хорошо бы они этот кошелек посмотрели. Это первое. Второе. Завтра мне привезут мобильник. От Изота. Попроси, чтобы твой номер поставили на контроль. Я позвоню тебе так, будто ты мой старый приятель и находишься в бригадном городке. Попрошу жене помочь, если попросит. Пусть мой номер на контроль возьмут. Надо проверить на возможность «прослушки». Если будет «прослушка», купи мне чистую sim-карту для связи.

– Нет проблем. Сделаю.

– Тогда мне пора на дачку.

* * *

«Выводить» старшего лейтенанта Бравлинова за город как можно ближе к месту временного проживания решено было на нашей «Волге». Посоветовались втроем, составили план. В принципе нехитрая операция именно за счет своей бесхитростности была обречена на удачу. Мы приближались к уже знакомому всем нам посту ГИБДД. Я сидел за рулем, Сережа устроился на заднем сиденье. Теперь на посту уже дежурили другие «гиббоны» и другие омоновцы, незнакомые. Приблизившись к посту, я увидел сигнал светящегося в темноте жезла, но не вправо к краю дороги прижался, а свернул влево, и остановился у самой стены двухэтажной будки ГИБДД, вызвав легкое недоумение наблюдателей. Но здесь, в тени будки, было вообще самое темное место на посту. Сережа на всякий случай пригнулся, а мы вчетвером вышли на дорогу. При полной полевой форме, в бронежилетах, с оружием. Навстречу нам шагнул уже немолодой омоновец, судя по всему, не дежурный, а проверяющий, наверное, и в чине. Я, приблизившись, козырнул.

– Капитан Рустаев, спецназ ГРУ.

– Подполковник Филимонов, – представился омоновец. – Чем можем помочь?

В его глазах проглядывало легкое недоумение от нашего появления. Я засмеялся:

– Это я должен у вас, товарищ подполковник, спрашивать, чем мы можем помочь. Мы сегодня с утра здесь дежурили, откомандированы к вам в помощь, как знающие старшего лейтенанта Бравлинова в лицо. Ближе к вечеру нас освободили, а сейчас опять подняли – из комендатуры позвонили. Что-то там у вас, говорят, произошло...

– Да, мне докладывали, что вы здесь дежурили.

– А что произошло-то? – спросил я напрямую.

– Ранен офицер милиции. При задержании преступника.

– Что, опять Сережа? – спросил я.

– Кто? – не понял подполковник.

– Старший лейтенант Бравлинов.

– А. Не сам он. Просто в его присутствии. – Омоновцу, видимо, уже были известны подробности происшествия, но он углубляться в их суть не хотел.

– Ой-ей-ей-ей-ей, – вздохнул я тяжко и с откровенным сочувствием. Впрочем, мое сочувствие значит не много. Я в нос человеку тоже с сочувствием бью, представляя при этом, как лицо будет назавтра выглядеть. – Что же это творится. Ладно. Мы попарно дежурим. Два человека на дороге, двое отдыхают в машине. Лейтенант Зайцев со мной, вторая пара – отдыхать. Приступаем к работе.

Вторая пара, устраиваясь на отдых, должна выпустить Сережу из машины, когда к ней уже не прикованы взгляды ментов. Пару километров рядом с дорогой мимо заборов каких-то баз и предприятий, потом пару километров до садов – это не много даже для уставшего человека, и Сережа может спокойно отдыхать в уютном, как он говорил, садовом домике Хомы.

* * *

Наше дежурство на посту ГИБДД надолго не затянулось. Мы же тоже не железные, и отдых нам, хотя многие в это верить не хотят, бывает необходим. Я все ждал, когда уедет омоновский подполковник, но тот не торопился, и тогда я посмотрел в сторону нашей машины и почесал подбородок. Ровно через минуту мне позвонили из машины.

– Так. Так, – ломал я комедию с внимательным и сосредоточенным лицом. И даже брови сурово нахмурил. – Я понял, товарищ полковник.

Я убрал трубку и шагнул к ментовскому подполковнику, который стоял неподалеку, смотрел в сторону, но к разговору прислушивался.

– Извините, товарищ подполковник, наше сотрудничество оказалось непродолжительным. Нас отзывают, поскольку ментовские данные оказались неверными.

– То есть, – не понял омоновец.