– Что-то не так? – спросил он, поймав ее взгляд.

– Нет, все хорошо, – опустив голову, тихо сказала она.

– Хорошо было вчера. А сегодня просто неплохо. Как Алексей Антонович поживает?

– Невесело.

– А муж?

В ответ Марьяна выразительно вздохнула.

– Обижаешься на меня? Правильно делаешь. Я бы тоже обиделся. Но не мог я по-другому. Мне на местах нужны свои люди. Исключение только для тебя. Ты знаешь, почему я так поступил.

Марьяна на миг опустила глаза, потом прямо посмотрела на Ведерникова. Да, она знала причину, но пусть этот тип не рассчитывает на ее благодарность.

– Не обольщайся, – с усмешкой сказал он. – Ты мне уже неинтересна.

Марьяна попыталась сохранить невозмутимость, но ее брови приподнялись сами по себе.

– Перегорело. Так иногда бывает. – Ведерников в упор посмотрел на нее.

Он хотел знать, разочарована она его внезапным равнодушием или нет. Ему было угодно, чтобы Марьяна страдала. Она все поняла и решила пойти ему навстречу:

– Не скажу, что это меня радует.

Досада ей далась без особого труда. Все потому, что Марьяна разволновалась на самом деле, даже испугалась. Если Ведерников действительно потерял к ней мужской интерес, то на чем будет держаться ее статус? Ему ничего не стоит собрать совет директоров и получить согласие на ее увольнение. Тогда она ничем не сможет помочь Алексею Антоновичу. А Марьяна очень хотела быть полезной для своей семьи.

– Обидно? – спросил он, напуская на себя насмешку, которая должна была скрыть ликующую улыбку.

– Я бы не сказала. Я знала, что этим все закончится.

– Почему же? Наше сотрудничество продолжается. А если вдруг?.. – Ведерников замолчал, но намек во взгляде остался.

Он готов был снова воспылать. Все зависело от самой Марьяны.

– Сотрудничество продолжается, – повторил Ведерников, набросив на лицо маску беспристрастности. – Я дал слово Алексею Антоновичу и сдержу его.

– Он очень на это надеется.

– Я надеюсь на него и на тебя. – Он хотел сказать что-то еще, но передумал, вяло махнул рукой в ее сторону, поднялся, открыл дверь и показал Марьяне на выход.

Она переступила порог его кабинета и пожала плечами. Зачем этот фрукт ее вызывал? Чтобы заявить о своем к ней безразличии? Но это же смешно. Или хотел обратить ее внимание на силу своего слова, данного Шуринову? Он же обещал ему не приставать к Марьяне. Хорошо, если действительно взялся за ум.

Каменная маска – такой же непременный атрибут солидного бизнесмена, как «Паркер» с золотым пером, директорское кресло и секретарша на каблучках. Именно под таким прикрытием Демьянов прятал свое лицо. Да и взгляд у него был тоже каменный. Но на теплый прием Шуринов и не рассчитывал.

– Аркадий Максимович, у вас есть уникальная возможность одним выстрелом убить сразу двух зайцев, – стараясь держаться столь же хладнокровно, проговорил Алексей Антонович.

Ни одна черточка не дрогнула на лице у Демьянова, но пальцы обжали бриллиант на массивной печатке. Он требовал продолжения, но Алексей Антонович выдержал паузу, чтобы усилить интригу.

– Во-первых, я выйду из игры. Во-вторых, значительно ослабнут позиции Ведерникова.

– Вы сравниваете себя с зайцем? – осведомился Демьянов.

– И себя, и Ведерникова.

– Я должен вас убить?

– В переносном смысле.

– А в прямом?

– Зачем? Или вам не нужны союзники? Мы с вами могли бы заключить соглашение против Ведерникова. Вы оставляете его без моей доли, а я подаю иск в суд и тем самым блокирую работу компании. Ее можно довести до банкротства. Вам же не нужны конкуренты.

– Конкуренция – двигатель прогресса. Вы должны это понимать, но я вижу, что ничего подобного не происходит. Ты потерял нюх, Шуринов! – Демьянов сверкнул взглядом. – А вместе с тем и голову. Честно говоря, я был куда более высокого мнения о тебе. Но Ведерников смог убедить меня в том, что тебя можно облапошить, и оказался прав. Ты остался в дураках, Шуринов. Тебе там самое место.

От сильного волнения кровь хлынула в голову Алексея Антоновича. Перед его глазами расплывались яркие круги, в ушах зашумело. Он потрясенно смотрел на своего оппонента.

– Что-то я не совсем вас понимаю, – выдавил Шуринов.

– Да все ты понимаешь.

– Хотите сказать, что вы были с Ведерниковым заодно?

– В каком-то смысле.

– Вы за это заплатите! – Алексей Антонович попытался придать своему голосу грозную густоту, но вышел какой-то жалкий вскрик.

Демьянов лишь презрительно усмехнулся. Он мог позволить себе такую роскошь – молчание в ответ на угрозу.

Алексей Антонович не помнил, как поднялся, вышел из кабинета, спустился вниз. Очнулся он в своей машине, но в себя пришел не совсем.

Водитель спросил его, куда ехать.

Он на какое-то время завис в поисках ответа, потом сказал:

– Домой.

Нужно собрать семейный совет, объяснить ситуацию Игнату и Марьяне, обсудить ее, найти решение. Демьянов и Ведерников заодно!.. Надо же! Может, и Марьяна с ними?

От мысленного перенапряжения закружилась голова. Сильное волнение нарушило ориентацию в пространстве. Алексей Антонович закрыл глаза и куда-то поплыл. Он чувствовал боль, пульсирующую в глубине черепной коробки, тошноту. Сердце билось, как раненая птица в клетке.

С ним уже так было, и ничего. Сейчас все пройдет. Нужно только потерпеть.

Ведерников не смотрел на Марьяну. Все внимание он обращал на карандаш, который крутил в руках. Это было чертовски увлекательное занятие. Но вот вращение остановилось, карандаш на несколько мгновений застыл и вдруг с треском разломился на две половинки.

Куски карандаша полетели в разные стороны, хищный взгляд вонзился в Марьяну.

– Как поживает Алексей Антонович?

– Не скажу, что у него все хорошо…

– Ты говорила, что он смирился со своим положением.

– Я на это надеюсь.

– А он смирился? Может, что-то задумал?

Марьяна недоуменно посмотрела на Ведерникова. Похоже было на то, что он сам решил что-то учинить. Возможно, хотел, чтобы Марьяна шпионила за Алексеем Антоновичем, информировала своего нового босса о его опасных намерениях.

– Алексей Антонович мне ничего не говорит. Не доверяет. Не делится со мной своими планами.

– Но они у него есть!

На какой-то миг Марьяна почувствовала себя застигнутой врасплох.

– Может, он и вынашивает что-то. Но это всего лишь планы.

– Вынашивают ребенка. Он рождается. Растет, крепнет. Потом действует. – Ведерников пристально посмотрел на нее.