– Не надо! – Лариса уцепила мужа за плечо, оторвала от врача. – Извините!

Она повела Никиту по коридору, потом вниз по лестнице. Он плохо соображал, не понимал, куда идет, только слышал, как хлопали двери. Потом в нос ему ударил запах карболки. В этот момент Лариса и остановила его.

Они находились в какой-то каморке с кафельными стенами. В тусклом свете Никита увидел каталку, на которой под простыней лежало тело.

– Это все неправда, – сказала Лариса. – Ты не верь.

С этими словами она задрала краешек простыни, и он увидел Трофима. Брат лежал с закрытыми глазами и безжизненным выражением лица.

– Это неправда! – Никита мотнул головой.

На лицо Трофима опустилась простыня.

– Я же говорю, не верь. – Лариса снова потянула его за собой.

Перед его глазами замелькали двери, повороты, переходы. Потом кто-то швырнул ему в лицо охапку свежего воздуха. Это они вышли во двор больницы. Никита начал приходить в себя.

Сначала врач сказал, что они сделали все возможное, потом он увидел мертвого Трофима. Значит, брат действительно умер.

Жена посадила Никиту в машину, захлопнула за ним дверцу, заняла место за рулем, завела двигатель, сдала назад.

– Зачем ты сказала мне, что это неправда? – простонал он.

Лариса промолчала, предоставляя ему возможность самому найти ответ на этот вопрос.

– Это же правда!

– Возьми себя в руки, – не отрывая глаз от дороги, сквозь зубы, но без раздражения сказала она.

– Куда ты меня везешь?

– В Павелецк. К отцу.

– Зачем?

– Тамара сейчас в шоке, ей не до него. Она наверняка проболтается. Твой отец ничего не должен узнать.

– У него сердце, – подавленно проговорил Никита.

– Нельзя ему знать. А Тамаре я позвоню. Надо будет отправить Трофима в Кисловодск.

– Ты что несешь? Какой Кисловодск?!

– Или в Ессентуки. На воды. После отравления хорошо водички попить.

Наконец-то до Никиты дошло, куда клонила Лариса.

– А потом он вернется?

– Когда-нибудь.

– А водички надо бы попить. Нет, лучше водочки. Останови машину!

– Дело нужное, – согласилась Лариса. – Но не сейчас. Тебе нельзя пить. Отец все поймет.

– Да, ты права. Но мне нужно выпить.

– Нет! – Лариса упрямо мотнула головой. – Ты сейчас должен думать не о себе, а об отце. Ты теперь старший сын! На тебе все должно держаться. Или ты плевать хотел на отца?

Никита потрясенно глянул на жену. А ведь она права. Некому больше ходить за ним и вытирать сопли, как это делали Трофим и отец. Теперь он мог рассчитывать только на себя, должен был стать опорой и надеждой для немощного отца. Значит, ему никак нельзя падать духом, тем более напиваться в хлам.

Палец коснулся кнопки звонка, осталось только нажать. Но Игнат осадил себя. Женщинам верить нельзя. Он сегодня в этом убедился. Ведерников прижимал к себе Марьяну. Он стоял, а она сидела, головой упираясь ему в живот. А если в самый низ?.. Да так оно и было!

Агата тоже могла сейчас упираться кое-чем в кое-что. Если с ней рядом Толик. Он мог прийти в гости, проведать свою бывшую, заодно и позабавиться. Агата Игнату не жена, но раз уж он взял ее на содержание, то она не должна блудить. Как это делает Марьяна.

Он достал ключи, тихонько вставил в замочную скважину. Новая дверь открылась без шума, и кафельная плитка на полу не выдавала шаг. Зато в спальне поскрипывала кровать. Вот тебе и мать-одиночка!

Игнат повернулся, чтобы уйти, но любопытство, усиленное обидой, взяло вверх. Он все-таки зашел в спальню.

Агата действительно лежала на постели. В коротком халате, полы которого разошлись, обнажив нижний срез комбинации. Ноги разведены. Левая рука туда-сюда.

Агата держалась за спинку кроватки, в которой спал Антон. Она слабо покачивала ее, но этого хватало, чтобы мальчишка заснул. Вместе с ним задремала и мать.

Агата очнулась, в смятении глянула на Игната, вскочила с кровати, посмотрела на сына и приложила палец к губам. Мол, спит Антон, не надо его будить.

Она провела Игната на кухню, молча включила чайник, смахнула со стола лекарства.

– Антошка заболел, с температурой проснулся, – негромко сказала мать.

– А я смотрю, дома он.

– В кроватке. Я раньше только так его и укладывала. – Агата улыбнулась. – Лежу и кроватку шатаю, пока рука не отвалится. Бицепсы накачала! Можешь потрогать.

Она подставила ему правую руку, и он ощупал мышцы. Да, что-то есть. И на левой тоже.

– Гигант! – Игнат улыбнулся.

Он не подставлял ей свой бицепс, но Агата без спросу потрогала его. А там у него плод упражнений, пусть и не очень интенсивных, но, в общем-то, регулярных.

– С тобой не сравнить.

– А толку? Кому это нужно? – с обидой в голосе спросил он.

Ведерников мышцы не качает, спортом не занимается, но это не мешает ему иметь красивых женщин. В том числе и Марьяну.

– Ты чем-то расстроен? – Агата заинтригованно глянула на него.

– Нет, все нормально.

– Я же вижу, что ненормально. Хотя с отцом вроде все хорошо.

– Ты откуда знаешь? – встрепенулся Игнат. – Мама сказала?

– Она звонит иногда.

– Иногда – это вчера или сегодня?

– Вчера. Мол, что с Алексеем Антоновичем все хорошо. Сказала, чтобы я тебя ждала. Ты же не приходил, пока отец болел.

– Это тебе мама сказала?

– Мы с ней на связи. – Агата виновато вздохнула.

Игнат неожиданно для себя пожалел ее. Не было смысла выводить эту женщину на чистую воду. Да, мама наговаривала на Марьяну, пыталась их разлучить, для чего подключила к делу Агату. Но разве мама уговорила Марьяну переспать с Ведерниковым? Она прижималась головой к животу этого урода? Нет, мама здесь точно ни при чем!

– Да не парься ты. – Он благодушно махнул рукой. – На связи, ну и ладно. Просто ты должна понимать, что это хлипкая связь. Если ты вдруг выйдешь за меня замуж, то мама начнет отгрызать от тебя куски.

– А я могу выйти за тебя замуж? – спросила Агата, с надеждой глядя на него.

– Что? – Игнат ошеломленно посмотрел на нее.

– Ты сам сказал.

– Я предположил.

– А как же Марьяна?

– А мама тебе ничего не сказала? – осведомился Игнат.

Мало ли, вдруг мама уже в курсе, как Марьяна пребывала в объятиях Ведерникова? У нее везде глаза и уши.

– Нет, не говорила.