Асмеру стало тошно. – Что уж лукавить, комиссар не очень жаловал нас, и на почве этого часто возникали нелепые неурядицы и споры. А с вами такое, уверен, нам не грозит.

Асмер промолчал, глубоко вдохнул и выдохнул, пытаясь успокоиться. Затем ровным тоном произнес:

– То есть… Вы сейчас просите меня быть лояльным к Церквям, к тому, что они везде суют свой нос? А за это я получу должность комиссара. Очень находчиво…

– Ну не так грубо, но в основных чертах я это и имел ввиду.

– Мой ответ нет, – сказал Асмер, немного жестче, чем хотел. – Надеюсь я вас не очень огорчил?

Церковник сделал опечаленное лицо:

– Огорчили… Еще как. Думаю, вы просто немного не в себе. Вам необходимо отдохнуть и хорошенько обдумать наше предложение. Мы, конечно, можем подыскать и другую кандидатуру, но вообще-то нам бы пригодились ваши знания и навыки. Впрочем, если вы откажитесь, вам придется покинуть ваше место. Видите ли, я знаю, что вы допрашивали Мэрилинд Диен, но так и не сумели понять, что именно она обезумевший убийца.

Все ошибаются, Асмер, но за ошибки надо чем-то платить.

– Иными словами – Церкви не хотят, чтобы повелся слух, что они посадили на место комиссара своего человека, и теперь полиция в ее загребущих лапах. Имя – вот все, что вам нужно от меня. Чтобы я стал марионеткой. Бесполезной и некомпетентной марионеткой. Знаешь, что? Иди к черту со своими предложениями. Иди к черту со своими угрозами. Считаешь, я так боюсь потерять сраную должность? – Асмер подошел почти вплотную к крючковатому носу Церковника. – Думаешь я не видел, как ты ухмылялся, заливая про то, как тебе жаль, думаешь не знаю, что, когда Гарвальда грызли, ты, сука, наложил в штаны. Еще раз подойдешь ко мне с подобной просьбой, больше никогда не сможешь ухмыляться. Ты меня понял?

Асмер так и не дождался ответа. Церковник продолжал лишь невозмутимо смотреть ему в глаза. Асмер отвернулся и молча направился к выходу.

Когда бывший старший детектив полиции Атифиса выходил из лаборатории, твердо уверенный, что в участок больше не вернется, в спину ему раздалось.

– Зря вы так, мистер Амуннсен. В наши сложные времена лучше сотрудничать с теми, кто сильнее. Уж поверьте мне, вся сила, что есть в этом славном городе всегда находилась в руках Церквей.

– Да пошел ты.

Медно-золотистый жетон детектива, мерцая в дневном свете лаборатории, медленно вращаясь, с тихим звоном упал на пол. Выведенное серебряными буквами имя еще мгновение глядело в потолок, а затем отвернулось к полу.

***

В одном Эорнил был прав – Асмеру надо было отдохнуть. Голова шла кругом, а все происходящее казалось сном, и даже тот кошмар, что ему снился недавно выглядел гораздо правдивее теперешней реальности.

– Может, я и правда сплю? – задумчиво сказал Асмер, хлопая себя по лицу.

– Мистер, с вами все хорошо? – услышав его слова, спросил дворник подметающий улицу. Старик подозрительно посмотрел на Асмера и скривил нос, чувствуя запах алкоголя, смешанный с тлеющим табаком.

– Нет. Далеко не хорошо, – ответил он, держа в зубах сигарету, дым которой, поднимаясь вверх, щипал и жег глаза, заставляя щурится.

– Может, я могу чем-то помочь?

Асмер не ответил, молча пошел вдоль дороги к своему автомобилю, а дворник, задумчиво покачивая головой, смотрел ему в след.

– Должно быть, он считает меня чудаком, – подумал Асмер. – А если я, и правда, медленно, но верно схожу с ума? Безумие не такое уж и редкое явление в Атифисе.

Мэрилинд. Что заставило ее напасть на комиссара, словно дикий зверь?

Безумие.

Неужели она и есть тот убийца, что так жестоко расправился с викарием? Но почему?

Безумие. Атифис был болен им. Многие и долгие годы он чувствовал это, но не мог понять.

– С городом что-то не так, – вспомнил он слова Недларда.

Огромный, бесконечный горизонт холста, покрытого масляными красками, открылся перед Асмером. Отдернулись и упали куда-то в темноту плотные бордовые шторы. Картина, что до этого была закрыта от взгляда Асмера, теперь всплыла прямо перед его глазами, рябью перемешанных на ней образов прошла по сетчатке.

На картине густыми, тусклыми красками были выведены неаккуратные, кряжестые и размытые изображения людей. Расплывчатые их образы, далекие от человеческих. От голов и лиц не осталось ничего, лишь комки мерзких, белых, копошащихся в сгнивших черепах червей. Множество белых личинок и отвратная, серо-зеленая кровь в перемешку с мозгами. Горящие огнем глаза. Темные силуэты тел и очертание погрузившегося в непроглядную ночь города. Шпили огромных, древних и величественных соборов. Огромные, раскаленные добела и уходящие в покрытое тучами небо столпы, выжигающие на сетчатке свои слепки…

Безумие. Смерть, что мчится по улицам Атифиса.

XI

Квартира как всегда встретила Асмера приветливой тишиной. И он был как никогда рад ей. Тот шум, что фоновым шипением раздавался в голове, исчез, как только дверь за его спиной закрылась.

Асмер повесил пальто, провел рукой по коротким волосам, тяжело вздохнул и рухнул на кровать. Ему не хотелось раздеваться, не хотелось вообще двигаться. От одежды пахло лабораторией Брестона, смешанным с запахом алкоголя и сигарет. Запаха он не чувствовал, да и в общем ему было плевать на на него, но грязная, потная рубашка неприятно липла к телу, мешала дышать.

Он снял ее, отбросил в сторону, куда-то в угол комнаты. Вздохнул полной грудью, чувствуя, как удавка, сдавливающая шею, спала. Было душно – воздух плотной тягучей жидкостью попадал в легкие, застревая в горле. Асмер поднялся, пошатнувшись, подошел к окну и, открыв его, впустил воздух внутрь. В квартире запахло осенью – только что опавшими листьями и увядающей травой.

Город за окнами засыпал, умирал, покрываясь золотисто-красной чешуей. Но Асмер знал: Атифис возродиться, скинет с себя оковы смерти, а затем воспрянет, поднимется над землей и возвысится над людьми. Древний город не был тем, что могло умереть. Что-то его питало, давало силы, не давая сводам стен рухнуть, рассыпаться в прах.

– Люди, – подумал Асмер, закуривая сигарету.

Пепел упал на подоконник. Подул ветер, поднимая листья и гнилостный запах канализации, струйками пара поднимающийся от железной решетки на дороге. Асмер скривился. Запах гнили неприятно щекотал ноздри, пробирался внутрь, отравляя нутро.

Он выбросил сигарету. Где-то наверху прогремел гром, а через секунду по жестяному отливу застучали капли дождя. Вечернее небо, без единого облака, вдруг вмиг застелили черные тучи, испещренные трещинами закатного света. Запахло дождем и прелой листвой.

Асмер снова сел на кровать. Схватил голову руками. Глубоко задышал, чувствуя, что кислорода не хватает. Подошел, покачнувшись, к