уверенности, протянула руку… Коснулась металла, сглотнула. И дернула.

Неожиданно, ручка повернулась.

И, изумленно уставившись на нее, Широ приоткрыла дверь, страшась заглянуть внутрь.

Зазвенел фурин, и Такарада поморщился, понимая, что висел он на соплях. То, что он точно свалится какому-нибудь зазевавшемуся гостю на голову — вопрос времени, но это место ему не принадлежало, а потому он сделать вид, что ничего этого не видел. Будет уроком. Такарада был не из тех людей, что любили учить других на ошибках, но он, как ученый, никак не мог не согласиться с действенностью данного метода.

Комбини, совмещенный с ремонтной мастерской. Где еще и взламывали корпоративные импланты. Такарада перевидал много странных вещей за свою жизнь, но такого? Наглость — второе счастье, определенно.

Вообще-то, он не собирался приходить сюда… Точнее хотел, очень сильно хотел, но сначала был занят тем, что их, тех, кто пережил полгода в лаборатории, таскали по медицинским обследованиям (а еще — к нетраннерам, опасавшимся, что у кого-то в голове засел остаточный след «Химико»), а потом его впрягли восстанавливать всю систему в лаборатории, как человека, крайне близко знакомого со всем, что касалось искина. Порой Такарада жалел, что разработчики уже скончались, он бы с удовольствием свалил все обязанности на них, как было при переключении на третью «Химико». Разбираться в чужом коде — сплошная головная боль.

Но все это время он размышлял о Хараде.

Знал, что она участвовала в зачистке, но они не пересекались ни до (после ее побега), ни после. Он переживал. Все думал и думал… Было неловко это признавать, но что уж тут изображать из себя человека равнодушного, у него было множество причин для этого. Порой только эти мысли и помогали не свихнуться взаперти вместе с «Химико». Такарада считал, что только поэтому ему не пришлось переживать унизительные процедуры с психологом, как некоторым коллегам. Кому-то, по слухам, разумеется, пришлось откорректировать память. Каким образом… он не знал. Видимо тем, кто считался надежным, но Такарада был ответственным и надежным сотрудником — а потому сохранил все в целости.

Но, наконец, день настал.

День, когда он решился. Выбил у старых товарищей по преступлению нужный адрес и явился сюда, в эту тесную конуру. То, что тут работала Харада, было для него так поразительно. Он всегда полагал, что она способна найти себе место намного лучше, но почему-то торчала в столь отвратительном гадюшнике. По мнению Такарады, разумеется. Но он не собирался останавливаться только из-за этого, потому что долго шел к этой цели.

И вот…

Он неспешно прошелся вдоль рядов с газировкой, и, подхватив одну из банок, направился к кассе.

Там его уже ждали, и уставились выжидающим взглядом. Конечно же Харада увидела его сразу. Но он не мог заставить себя поздороваться, потому что… Ну… Такарада был человеком четких действий и решений, но в этом случае у него в голове отчего-то начинался откровенный… как бы это сказать… «тупеж», да. Отличное словцо. Меткое.

Вместо приветствия Такарада сглотнул и нервно пролепетал:

— Это что, костюм мико?..

— Рекламный ход. Слыхал о таком? Выписываем индульгенции поклонникам техно-синтоизма.

Харада смотрела на него с лукавой ухмылкой.

Он ее такую давно не видел. В смысле, очень даже живую. В первые дни знакомства только. Дальше ей становилось все хуже и хуже… Сейчас, конечно, она все равно выглядела немного потрепанной: на лице, особенно на переносице, был заметен крупным шрам, вместо одного глаза пока была заплатка. Наверное, выбили во время ее безумных приключений после спасения. Но она была жива и весела, и не умирала даже, что, несомненно, радовало даже такого сухого человека, как Такарада.

В первые секунды он захлопал ртом, как рыба, не зная, что и ответить, а потом обиженно засопел. Он покосился вниз, на прилавок, где стояла заполненная до неприличия окурками пепельница и парочка кошачьих статуэток. Ну да, конечно. Кошки. Приносившие удачу.

Харада сидела напротив него, довольно сощурив глаза. Он давно не видел ее такой — да вообще не видел, если подумать, только на фотографиях в досье. Совсем не похожая на себя ту, со старых фотографий в досье. Шрамы, конечно, все омрачали, следы жестокого прошлого. Но он не был особым ценителем красоты, его привлекало то, что таилось внутри. И об этом ему было хорошо известно.

Поскребя пальцем висок, Такарада поставил банку на прилавок вместе со спортивной сумкой. Кто бы сказал ему пару месяцев назад, что он будет добровольно выносит корпоративное имущество для взломщиков, он бы не поверил. Но решил сделать эдакий подарок. Получил в руки наработки «Пимику»… и решил немного усовершенствовать. Там, внутри, таилась обновленная версия. Тяжело было свыкнуться, что он делал это, но, эй, надо же было дарить подарки, верно?

… это же так делали, да?

— Никайдо-сан передавала тебе привет.

— Чмокни ее в щеку от меня, — хмыкнула Харада, и Такарада мгновенно залился краской.

— Вот уж выдумала!.. Сама ее и чмокни!

— Что, не умеешь?.. Сейчас покажу.

Когда Харада поднялась, Такарада замер. Сердце в груди бешено билось.

Что делать, что делать-то!..

Он не сдвинулся с места, когда она наклонилась к нему. Замер окончательно, когда ее губы оказались рядом с кожей так близко, что он ощутил чужое дыхание, слегка пахнувшее ментолом. Пот градом лился с лица Такарады, когда Харада почти коснулась его лица губами… Но потом вдруг, так и не доведя дело до конца, тихо со смешком обронила:

— Там, в ядре, ты действовал уверенней.

И резко откинулась назад. Такарада широко распахнул глаза, глядя на нее.

Она про тот… недопоцелуй в лоб?..

И это все? Вот так просто?..

Он растерянно заморгал, не зная, что добавить. Харада же, заметив его очередной «тупеж» (нет, право, какое же удобное словцо…), насмешливо фыркнула и склонила голову набок. Явно же ждала какой-то реакции, да?.. Явно! Иногда он не понимал, почему вообще посчитал эту женщину умной, настолько, что рискнул своим местом для ее спасения. Может, на самом деле он глупо влюбился, просто не признавал себе. Такарада отдавал себе отчет в любви лишь к науке, а Харада всем своим существованием ее отрицала. Сначала выжила, потом выжила еще раз, а затем…

Ломала все его жизненные устои. Заставила понять, что такое «тупеж».

(Такараде не понравилось)

Кошмар какой-то.

— У вас тут неплохо, — пролепетал он заплетающимся языком.

— Еще бы.

— Но фурин я бы снял. Или перевесил. Он скоро упадет!

— Не волнуйся. Он закреплен так хорошо, что скорее упадет карниз, чем фурин.

Перспектива получить по голове не просто декоративным колокольчиком,