– Сядь, так и быть, – усмехнулась Анна. – Бедная старая толстуха из последних сил тащит на себе детективное агентство класса люкс, а ты отнимаешь у нее последний цент, да еще и посмеиваешься.

– Что за девчонка? – Я снова сел.

– Зовут ее Гарриет Хантресс[64] – ничего не скажешь, подходящее имечко! Живет в «Эль-Милано», тысяча девятьсот по Норт-Сикамор-авеню, шикарное место. Папаша обанкротился и выбросился из окна своей конторы в тридцать первом. Мать умерла. Младшая сестра учится в пансионе в Коннектикуте. Думаю, эта информация будет нелишней.

– Кто раскопал ее?

– У клиента имеются копии целой пачки векселей, которые щенок выписал Марти. Всего на пятьдесят кусков. Щенок, как все молокососы, клянется, что не при делах. Поэтому клиент – щенок приходится ему пасынком – отдал копии некоему эксперту по имени Арбогаст, тот еще стреляный воробей. Арбогаст согласился и кое-что раскопал, но он вроде меня, тяжел на подъем, поэтому вышел из дела.

– Но поговорить с ним я могу?

– Кто тебе мешает? – Анна закивала подбородками.

– У клиента есть имя?

– Сынок, крепись, тебе предстоит увидеть его воочию.

Она снова нажала на кнопку:

– Пусть мистер Джитер войдет, детка.

– А у Глэдис есть постоянный ухажер?

– Руки прочь от Глэдис! – гаркнула Анна. – Она зарабатывает для меня восемнадцать кусков в год на разводах. И если какой-нибудь нахал положит на нее глаз, Филип Марлоу, считай, что он покойник.

– Когда-нибудь она обязательно поскользнется, – заметил я. – Почему бы мне ее не подхватить?

Дверь открылась, не дав нам договорить.

Я не встретил его в приемной, – вероятно, он ждал в хозяйкином личном кабинете. И ждать ему не понравилось. Он быстро вошел, быстро захлопнул дверь, вытащил из жилетного кармана восьмиугольные платиновые часы и уставился на них. Это был высокий блондинистый тип в модном костюме в тонкую полоску. Из петлицы торчал розовый бутон. У него было умное жесткое лицо, небольшие мешки под глазами, слегка припухлые губы. Трость черного дерева с серебряным набалдашником, короткие гетры. Он отлично сохранился для своих шестидесяти, хотя я бы дал ему лет на десять больше. Мне он не понравился.

– Двадцать шесть минут, мисс Халси, – ядовито заметил клиент. – Я ценю свое время. Именно поэтому зарабатываю большие деньги.

– А мы как раз пытаемся спасти часть из них, – протянула Анна, которой он тоже не нравился. – Простите, мистер Джитер, что заставили вас ждать, но мне хотелось показать вам сыщика, которого я выбрала, пришлось за ним посылать.

– Похоже, вы выбрали не того, – заявил мистер Джитер, бросив на меня злобный взгляд. – Не слишком он похож на джентльмена…

– А вы, случаем, не Джитер из «Табачной дороги»?[65] – спросил я.

Он медленно приблизился и слегка приподнял трость. Ледяные глаза впились в меня, словно когти.

– Вы меня оскорбляете? Меня, человека моего положения?

– Минуточку, – вмешалась Анна.

– Никаких минуточек, – перебил ее я. – Этот субъект заявляет, что я не джентльмен. Возможно, для человека его положения – каким бы оно ни было – это пустяк, но человек моего положения не привык сносить оскорбления от кого бы то ни было. Не могу себе такого позволить. Впрочем, возможно, вы не имели намерения меня унизить.

Мистер Джитер, нахохлившись, сверлил меня взглядом. Затем снова взглянул на часы.

– Двадцать восемь минут, – сказал он. – Прошу прощения, молодой человек. Я не хотел вам грубить.

– Вот и отлично, – заметил я. – Так и знал, что вы не Джитер из «Табачной дороги».

Он снова встрепенулся, но решил не связываться. Не знал, чего от меня ждать.

– Разъясним пару вопросов, раз уж мы встретились, – сказал я. – Вы не намерены заплатить этой девице Хантресс – возместить расходы?

– Ни цента! – рявкнул он. – С какой стати?

– Так принято. Вообразите, что она женит его на себе. Что у него за душой?

– Тысяча долларов в месяц из доверительного фонда моей покойной жены. – Он опустил голову. – А когда ему исполнится двадцать восемь, денег будет даже слишком много.

– Девушку можно понять, – заметил я. – Времена нынче тяжелые. А как насчет Марти Эстеля? Не хотите договориться с ним?

Он смял серые перчатки рукой с багровыми венами.

– Я не признаю карточных долгов.

Анна тяжело вздохнула и смахнула пепел со стола.

– Допустим, – сказал я, – но у владельцев игорных заведений не принято прощать долги. К тому же, если бы ваш сын выиграл, Марти бы ему заплатил.

– Мне нет до этого дела, – холодно заметил высокий сухопарый старик.

– А вы вспомните о Марти с векселями на руках стоимостью в пятьдесят кусков. Которым грош цена. Думаю, он лишится сна.

Мистер Джитер задумался.

– Хотите сказать, он способен применить насилие? – спросил он почти вежливо.

– Трудно сказать. Марти заправляет в шикарном заведении, публика там самая изысканная. Он дорожит репутацией, но знает, как все устроено, знает нужных людей. Все может случиться – и никто даже не заподозрит Марти. Он не позволит вытирать о себя ноги. Марти не из таких.

Мистер Джитер снова посмотрел на часы, раздраженно нахмурился и сунул их в жилетный карман.

– Вот и разберитесь с этим сами, – отрезал он. – Кстати, окружной прокурор – мой лучший друг. А если это дело вам не по зубам…

– Пусть так, – заметил я, – однако нас, грешных, вы зачем-то наняли. Несмотря на то что окружной прокурор у вас в жилетном кармане вместе с этими часами.

Он надел шляпу, натянул перчатку, постучал по ботинкам тростью, подошел к двери и открыл ее.

– Я жду результата и плачу за него, – холодно промолвил он. – Плачу сразу. Плачу щедро, хотя щедрость мне не свойственна. Думаю, мы друг друга поняли.

Он почти подмигнул нам и вышел. Дверь с доводчиком мягко закрылась. Я посмотрел на Анну и осклабился.

– Красавчик, не правда ли? – спросила она. – Душа компании, сразу видать.

Я выжал из нее двадцать долларов на расходы.

Нужного мне Арбогаста звали Джоном Д. Арбогастом, и у него была контора на бульваре Сансет неподалеку от Айвер-авеню. Я позвонил ему из телефонной будки. Голос, ответивший мне, принадлежал толстяку. Толстяк слегка задыхался, словно только что выиграл конкурс по поеданию пирогов.