Тёплую тёмно-синюю толстовку Кира надела на себя поверх ещё одной «любимки»: топика-майки, стилизованного под сине-голубой камуфляж, — и поехала в любимых летних расклешённых джинсах с бабочками и московских кроссовках. В белых стало жалко месить гипотетическую грязь, так как район славился глинистыми почвами и когда-то здесь имелся кирпичный завод — один из самых первых в районе, который уже, кажется, не функционировал. По расчётам, вещей должно было хватить на любые лагерные мероприятия и проживание около недели, а то и больше.

Ещё с собой в джинсовой сумке через плечо были расчёска, пара резинок, маленькая баночка с жидкостью и контейнер для линз, кошелёк, несколько прокладок на всякий случай, таблетки темпалгина, так как месячные до сих пор сопровождались сильными болями, зубная щётка, чайная ложка, одноразовая бритва, фотоаппарат и плеер. Косметику Кира решила с собой не брать, да и так почти не красилась, лишь пользовалась тушью на какие-то важные мероприятия.

Также Кира забрала с собой самые классные диски. Почти все ей записал Дима Ившин, с которым она поддерживала общение через общажную сеть. Так что, получив возможность самой собирать диск на свой вкус, Кира отказалась от покупок альбомов разных исполнителей, так как обычно там был один какой-то хит, девять песен для перемотки и ещё одна «ничего». Впрочем, она поделилась с Димой всеми дисками, которые успела купить или получить в подарок: некоторых песен в сети не было.

У неё же сейчас был целый диск классной латинской музыки, рок-н-ролла, песен, которые она слышала во всяких фильмах. Диск с русским роком, по большей части «Арией», на которую её ещё в одиннадцатом классе «подсадили» Митя, Артём и Ко. Был диск русских исполнителей, Земфиры, Чичериной, Глюкозы, Ляписа Трубецкого, самые хитовые песни, вроде «Батарейки» или «Какой ты, нафиг, танкист» у «Жуков», и конечно подборки лучшего у «Руки вверх». А ещё во время сессии Кира разговорилась с одним парнем о музыке, и тот предложил встретиться и послушать что-то новое для неё и даже подарил ей самопальный диск со своей подборкой. Там был записан русский рэп: «Баста», «Многоточие», «Кирпичи». Очень много интересных, необычных и классных песен. А чёткие биты и интересная аранжировка позволяли под них неплохо танцевать.

Кира подумала про лагерные дискотеки и что, возможно, чем-то поделится, если это потребуется.

В общем, все отделения для дисков в сумке плеера были заняты, из-за чего тот был чуть ли не самым тяжёлым из всех её вещей. Но… своя ноша — не тянет.

На территорию лагеря Кира вошла через калитку со щеколдой в невысоком цветастом заборчике из одностороннего штакетника и прошла мимо узкого и длинного одноэтажного корпуса и более квадратного административного здания. Немного поодаль виднелись ещё небольшие домики и ещё одно здание побольше за деревьями. Кира замерла возле крыши, поставленной над бетонным жёлобом и системой из нескольких железных труб с одним вентилем сбоку, и пыталась понять назначение сооружения.

— О, привет, Кира, — поздоровался кто-то, и, обернувшись, она увидела парня с копной светлых крашеных волос под «каре».

— Привет, Серёжа, ты тоже в лагере?

— Ага, я за командой приехал, — вздохнул Суханцев. — Тут же до шестнадцати лет можно. Вот я ещё попал. В «КОЗЕ» остался я один с Настей, Лёха Петров сказал, что меня точно берёт в городскую команду капитаном и надо присмотреть ещё кого-то.

— Понятно… А где все?

— Так в столовую ушли на игру, игры у нас с десяти и до самого обеда, я просто в медпункте был.

— Что-то случилось?

— Голова болит, дали таблетку парацетамола, — ответил Суханцев. — Пойдём, покажу, где тут что.

Кира согласно угукнула.

— И если что, то голова у меня болит не из-за похмелья, — сказал Суханцев, — а то все прикалываются. Просто она иногда болит. А парацетамол не помогает, но в медпункте ничего нет другого.

— Я помню, что ты говорил мне, что не пьёшь, — пожала плечами Кира. — И как ты обычно лечишь свою головную боль?

— Ну… Она со временем сама проходит, — снова тяжело вздохнул Суханцев.

Кира остановилась и прислушалась: действительно фонило чужой болью.

— Ладно. Наклонись, я кое-что покажу, — попросила она. — Опусти голову как можно ниже.

— Так? — наклонился Суханцев, и Кира присела и положила его ладони на голову.

— Тебе нужно как бы взять шкуру на голове и подвигать. Не дёргать за волосы, а именно надавить всеми пальцами на кожу и подвигать ей, не сдвигая пальцев.

— Чёт, не понимаю, как это… — затупил Суханцев, и Кира, поставив пакет на землю, всё-таки взялась сама и несколько раз «подвигала».

— Теперь сам. Вот так… Ладно хватит, ты уже покраснел весь. Поднимайся.

— О… Однако… — Суханцев удивлённо моргнул, прислушиваясь к себе. — Голова реально прошла. А у тебя пальцы как железные. Ты такая сильная, оказывается.

— Это хорошее средство от головных болей… — Кира растерянно посмотрела на свои руки. Не то чтобы чужая голова была жирной или грязной, но хотелось сразу помыться. — Есть ещё менее действенное, но зато не требующее эквилибристики: это проглаживание брови от центра к виску с нажимом, по косточке. Там тоже акупунктурные точки, снимают спазмы всяческие.

— Ты руки хочешь помыть? Иди сюда, — догадался Суханцев, подвёл к той самой крыше с жёлобом и трубами и повернул вентиль. Из всех труб одновременно потекли струйки воды. — Это наша умывалка.

— Оригинально… Бр-р… Ледяная… А туалеты тут тоже типа «очко»? — зябко передёрнулась Кира, заметила куски мыла в жёлобках над трубками-кранами и помыла руки.

Суханцев засмеялся.

— Ага. Вон там, за оградкой в конце поля, туалет.

— Куда я попала?.. — притворно ужаснулись Кира, стряхивая с ладоней капли.

— В летний лагерь «Первомайский», — хихикнул Суханцев. — Я тут вообще вторую смену чалюсь. А в июле ещё и дожди были.

— Повезло сразу встретить старожила, — усмехнулась Кира. — А какая смена была до этой?

— Спортивная. Но интеллектуальный лагерь мне нравится больше. Не так скучно. А ты, кстати, чего приехала? Ну, не то чтобы я был против, но… Надолго или нет?

— Пока на пару дней, просто в гости к Андрею и Лёхе, — пожала плечами Кира. — Посмотрю, как тут у вас всё устроено. Пообщаюсь с теми, кто захочет пообщаться.

— Ну да, ты