он на шауни.

Громовой Камень движением ладони повернул нож рукояткой вперёд и мягко стряхнул его в ладонь Андрея.

– Возьми и без крайней нужды не доставай.

– Крайняя нужда? – переспросил Эркин.

Громовой Камень перевёл свои слова на русский. Эркин кивнул и шевельнул губами, повторяя про себя новые слова. Андрей убрал нож и встретился глазами с Одиноким Волком. Секунды три они молча смотрели друг на друга и одновременно отвернулись.

Громовой Камень вернулся к учительскому столу и сел. До звонка ещё десять минут, поработаем над лексикой. Перекрёстным переводом. Обычно эта работа шла со смехом, вышучиванием ошибок, и класс становился единым, но сегодня работали сосредоточенно и серьёзно. Правда – усмехнулся про себя Громовой Камень – и ошибок гораздо меньше. Что и правильно: раз слово – оружие, то цена и шутки, и ошибки совсем другая. Но где же Андрей так ножу выучился? Не видел такого у русских, хорошо ножи мечут горные племена, лесные предпочитают томагавки. Интересно. И заточка явно другая, и балансировка, и рукоятка точно под определённую ладонь сделана. Но спрашивать не стоит. Такие расспросы добром никогда не кончаются. И у горных всё равно по-другому, и мало их, очень мало, они не то, что с Равнины, на Равнину редко спускаются, никак не мог Андрей настолько с ними законтачить. И нож у него, хоть и с особенностями, но русский…

Звонок прекратил урок и его размышления. Все встали, прощаясь. Первым, как всегда, ушёл Тим, на ходу укладывая и застёгивая сумку. За ним ушли индейцы, а Андрей промешкал, укладывая книги в портфель.

– Я вот спросить хотел, – заговорил он по-русски.

– Спрашивай, – тоже по-русски ответил Громовой Камень.

Эркин о становился в дверях, ожидая Андрея и готовясь вмешаться, если тот опять заиграется.

– Я в Царьград ездил, на прошлой субботе, книжные развалы там смотрел, на шауни нет книг. Где-то же их можно купить? Где, кутойс?

Эркин незаметно перевёл дыхание, а Громовой Камень вздохнул.

– В Царьграде есть наше представительство. При нём магазин. Ну, и в Эртиле, конечно.

Андрей кивнул.

– Понятно. Ну, Эртиль далеко, а в Царьграде посмотрим. Спасибо, кутойс.

Громовой Камень улыбнулся.

– До Эртиля надо ещё чтобы через границу пропустили.

– А?! – Андрей энергично кивнул. – Да, вспомнил. Значит, в Царьграде, – и на шауни: – Спасибо, кутойс. Ты остаёшься, мы уходим, – попрощался он за себя и за Эркина.

Когда за ними закрылась дверь, Громовой Камень собрал свои тетради и встал. Ну, надо же какой… взрывной парень. Мороз намного выдержаннее. Хотя и про него… рассказывают. Ну, обошлось и ладно. А вот Одинокий Волк нарвётся обязательно. В прошлую субботу к Морозу прицепился, сегодня к Андрею. Не уймётся, пока со скальпом не распрощается.

Набегавшаяся раскрасневшаяся Алиса ждала их в вестибюле. Эркин забрал из гардероба свою куртку и её сумку, оделся.

– Алиса, готова?

– Ага, – она уцепилась за его руку. – Андрюха, а ты чего, идём, да?

– Нет, племяшка, – улыбнулся Андрей. – Я к себе пойду. Эркин, завтра на вокзале?

– Идёт, – кивнул Эркин. – Кто первым придёт, билеты купит.

– Дело. Как тогда, да? Ну, заметано, я пошёл.

Алиса взглядом проводила его до дверей и снизу вверх посмотрела на Эркина.

– Эрик, а чего это он, а?

Эркин неопределённо пожал плечами. В конце концов, Андрей уже сам всё соображает и в няньках не нуждается.

– Пошли домой, Алиса, мама уже ждёт.

– Ага, – согласилась Алиса.

На улице заметно похолодало, но снега не было. Листва давно облетела, и улицы стали пустынными и прозрачными.

– Эрик, а давай через рощу пойдём, – попросила Алиса.

– Давай, – не стал спорить Эркин.

Алиса шла рядом с ним, изредка поддевая носком сапожка смёрзшиеся подушки листвы, и была чего-то такой тихой… Эркин сверху вниз посмотрел на неё.

– Алиса, что-то случилось?

Она совсем по-взрослому вздохнула и помотала головой.

– Не-а.

– Что? – повторил Эркин. – Я же вижу.

Алиса снова вздохнула.

– Эрик, ты… ты обижаешься на меня? Да?

– Что?! – изумился Эркин. – Из-за чего я обижаться на тебя буду?

– Ну, что я тебя не папой, а по имени зову. Тебе это обидно, да?

– Да нет, – растерянно пожал плечами Эркин. – Почему это обидно?

– Не знаю, – честно ответила Алиса. – Меня вот спрашивают. И… и дразнят, что ты чужой мне. Это же неправда? – закончила она неуверенным вопросом.

– Да, – медленно кивнул Эркин. – Ты мне не чужая.

– Ну вот! – обрадовалась Алиса. – Я всегда знала, что ты родной! Ты же поэтому тогда пришёл. Я помню, раненый. Ты же нас поэтому нашёл. Ну, в самый первый раз.

– Да, – уже твёрдо ответил Эркин. – Поэтому.

Алиса потянулась к нему, и он, бросив сумку и портфель на землю, взял её на руки. Алиса, обхватив его за шею, прижалась к нему так, что он через одежду чувствовал, как стучит её сердце.

– Эрик, ты же всё равно Эрик, да?

– Да, – понял он её невнятицу. – Только так.

Не отпуская её, он присел, подобрал сумку и портфель и выпрямился.

– Да, Алиса, а теперь идём домой.

Он шёл по тропе, неся Алису. Она уже успокоилась и весело оглядывала мир с высоты его роста.

Эркин не спешил, но роща всё равно кончилась слишком быстро. На краю оврага Эркин остановился и поставил Алису на землю.

– Дальше сама.

– Ага, – согласилась она со вздохом.

Они спустились к ручью по побелевшим от инея и тонкого льда ступенькам, перешли ручей и поднялись наверх. Было ещё совсем светло, и потому все окна «Беженского Корабля» оставались тёмными. Алиса пошарила по ним взглядом.

– Эрик, а мама дома? Ты не видишь?

Эркин пожал плечами.

– Дома, наверное.

Действительно, где ещё может быть Женя.

На лестнице Алиса побежала вперёд, и, когда Эркин подошёл к их квартире, дверь была уже открыта и Женя раздевала Алису.

– Вот и молодцы, вот и умники. Мойте руки и за стол, у меня всё готово, Эркин…

– Андрей к себе пошёл, – понял недосказанное Эркин. – Мы завтра на вокзале встретимся.

– Ну и хорошо.

За обедом Алиса доложила о всех своих подвигах и победах, Эркин ограничился тем, что у него и Андрея тоже всё в порядке, одни пятёрки. Об инциденте на уроке шауни, как и о разговоре с Алисой об именах, он решил Жене не рассказывать. Пока та впрямую не спросит. Женя видела, что Эркин о чём-то не договаривает, но расспрашивать – может, он при Алисе не хочет говорить, мало ли что там могла быть – не стала.

После обеда Алиса отправилась спать, а Женя быстро, как всё делала, мыла и расставляла на сушке посуду. Эркин, сидя за столом,