– Одного нашего сотрудника посылали в командировку, а он ни в какую, до среды никак не могу, и трогательно признался: получаю в обмен на макулатуру «Королеву Марго»!

Мама тут же начинает жаловаться на своих «прохвостов». Надя смеется и возмущается, а на меня понемногу нисходит умиротворение, и я примиряюсь с действительностью. Я благодарен Наде за пирожки, за то, что мама в хорошем настроении, и начинаю не без удовольствия думать о том, что произойдет в ближайшее время.

Наконец мама спохватывается, что гостья устала, и отправляет меня ее провожать: известно, что Надя трусиха и боится темноты. Идти далеко, со второго этажа на первый: с Надей каждый отпуск меняется квартирами бухгалтерша из управления, у которой дочь живет в Москве. Сверх ожидания никаких упреков и нахлобучек, от меня лишь требуют доказательств хорошего отношения. Изыскав подходящие аргументы, я доказываю, затем возвращаюсь домой и мгновенно вырубаюсь: моему организму необходимо минимум восемь часов крепкого сна.

Воспоминания и размышления

Под утро мне мерещится, что задуло и повалил снег, – самое подлое из сновидений, не считая, конечно, лавин. Я вскидываюсь, отдергиваю штору – на небе ни облачка, а на будильнике половина седьмого. Найти бы негодяя, который внушил мне снегопад и украл час сна!

Со снегопадом у меня вообще сложные отношения. Может, кому-то картина снегопада и навевает мысли о бессмертной красоте природы и тому подобную лирику, но я испытываю к нему совсем иные чувства. Снег – мой главный и непримиримый враг. В январе я полетел к Наде на день рождения и, помню, стоял у окна и смотрел: ночная тишина, хлопья падают, красота – хоть стихи пиши, а мысли мои в Кушколе: что там происходит? Если такие же хлопья, как здесь, то за ночь снегу нарастет сантиметров на десять-пятнадцать, а в лавиносборах и на склонах его и так скопилось достаточно, обязательно пойдут лавины. Разбудил Надю, собрался в аэропорт. В Москве – что, в Москве снег проклинают разве что дворники да растяпы прохожие, поломанные и вывихнутые конечности которых Надя чрезвычайно успешно восстанавливает. Травматолог она классный, со своими методами: когда местные врачи приговорили меня на полгода валяться врастопырку на койке, Надя примчалась и за какие-то шесть недель поставила на ноги.

С того случая прошло около двух лет, но я и сейчас, кажется, явственно слышу, как трещат мои кости. В то утро начался сильный снегопад, а мы с Гвоздем ночевали на второй станции у подножия Бектау, в двух километрах от Кушкола. Ситуация лавиноопасная, нужно срочно закрывать на Актау трассы, и мы рванули домой. На полпути у «Чертова моста» – так мы называем мостик через Кёксу, в районе которого вечно происходят какие-то пакости, – нас и подловила одиннадцатая. Сходит она два-три раза в год, но обычно не дотягивает до речки и вреда особого не наносит; на сей же раз она показала все, на что способна. Это была добротная пылевидная лавина, с несущейся впереди воздушной волной, которая перехлестнула через реку, ломая шестидесятилетние деревья, как спички; в таких случаях не знаешь, куда от лавины лучше бежать, в лесу бывает еще опаснее, да и убежишь от нее – как от голодного тигра. Для начала она затолкала во все поры моего организма мельчайшую снежную пыль, потом сбила с ног, приподняла и завертела, проволокла метров двадцать и в заключение замуровала в снегу, из которого осталась торчать моя голова. Сидел я спеленутый, как младенец, не в силах шевельнуть пальцем, выплевывая изо рта снег и хлопая глазами, с интересом ожидая повторной лавины (такое бывает) и с растущим любопытством наблюдая за сломанной сосной, которая тихо потрескивала в двух метрах над моей головой. Кроме того, меня сильно раздражал негодяй Гвоздь, который ухитрился остаться невредимым и душераздирающе аукал в нескольких шагах. Освободив голосовые связки от снега, я высказал ему все, что думаю о его родителях и отдаленных предках, и Гвоздь, правильно восприняв критику, быстро и умело меня откопал. Затем, убедившись, что я сохранил подвижность бревна, уложил меня на куртку и волоком потащил в Кушкол, где врачи, сбиваясь со счета, сошлись на семи мелких и крупных переломах в моем скелете. Гвоздь потом хвастался, что ржал до упаду, когда торчащая из снега голова вдруг начала шевелить ушами и изрыгать брань, и самое гнусное, что этому вранью поверили. Припоминаю, что лично мне тогда было совершенно не до смеха, – видимо, лавина каким-то образом влияет на точки в мозгу, ведающие юмором.

Я лежу, зеваю и продумываю план на день. Спускать четвертую или подождать? Мы всадили в нее весь запас взрывчатки, а новая партия запланирована в начале квартала, то есть через три недели. Лучше бы нам планировали не взрывчатку, а снегопады… С одной стороны, хорошо бы от четвертой избавиться: снежный пласт напряжен, под ним солидный слой глубинной изморози, и какой-нибудь сорвиголова, вроде того, которого мечтает изловить Хуссейн, может ее сорвать; она гигантская, мне бы не хотелось рисковать ни собой, ни ребятами. Итак, взорвать? Но, с другой стороны, начнись снегопад, четвертая воскреснет за несколько суток, что тогда? До чего же сволочная лавина, самое главное – рядом с трассой, в какой-то сотне метров. Нет, все-таки подождем, пусть, как говорит Отуотер, накопит боеприпасы. Монтгомери Отуотер, Монти, как зовут его лавинщики, – наш американский коллега, его высоко ценил Оболенский. Монти ввел в обиход несколько терминов, таких как спусковой механизм лавины, спусковой крючок и другие, – мы ими охотно пользуемся. Мы можем нажать на спусковой крючок, прорезая лавину, взрывая или обстреливая ее: весь вопрос лишь в том, чтобы сделать это своевременно. Нажмешь раньше, чем лавина созрела, – она останется на месте; отложишь, на завтра – может обрушиться сама собой. А этого мы очень не любим, так как для подобных шуточек лавины выбирают на редкость неподходящее время – почему-то чаще всего субботы или воскресенья.

Ладно, подождем. Свяжу Олега, который рвется четвертую подрезать, попрошу инструкторов не спускать с туристов глаз и посоветую Хуссейну вооружить всех спасателей дубинами и расставить по трассе – бить по шее лихачей и отбирать у них лыжи.

Так, что еще? О том, что три опоры на верхней части канатки надо укрепить, я Хаджиева и начальника дороги предупредил (копия в папке, этому я от мамы научился). Шестая, седьмая, девятая и одиннадцатая спущены, склады с аварийным снаряжением проверены, инструктаж проведен… Черт побери, лекция в гостинице «Актау», чуть не забыл!

Терпеть не могу читать