– Равные права для женщин! – кричал он. – Да здравствует демократия! Да здравствует ислам! Да здравствуют демократия, законность и исла… – Слова застыли у него в горле.

Впереди, перед потоком демонстранток, мужчины образовали плотный заслон, блокируя улицу. Женщины в передних рядах видели их злобу и поднятые кулаки и инстинктивно постарались замедлить ход, но не могли этого сделать. Напор тысяч человек сзади неудержимо нес их вперед.

– Почему эти мужчины так злы? – спросила Шахразада; ее радость улетучилась, напор сзади становился все сильнее.

– Они просто заблуждаются, деревенские жители в большинстве своем, – храбро сказала Намдже Ленгехи. – Они хотят, чтобы мы были их рабынями, рабынями, не бойтесь! Бог велик…

– Сомкните руки, – крикнула Зара, – им не остановить нас! Аллахххх-у акбаррр…

Среди мужчин, преградивших им путь, был человек, который в тюрьме Эвин отвел Джареда Бакравана на расстрел. Он узнал Шахразаду в передних рядах.

– Бог велик, – пробормотал он в экстазе; его слова утонули в криках, раздававшихся вокруг. – Аллах сделал меня своим орудием, чтобы отправить злого базаари в ад, а теперь Аллах предает мне в руки его блудницу-дочь.

Он, ликуя, пожирал ее глазами, представляя ее голой на тахте, распаленной, с гордо торчащими грудями, глазами, в которых плавала похоть, слышал, как она умоляла его, шевеля влажными губами: «Возьми меня, возьми меня, для тебя – без денег, дай мне его, весь целиком, быстрей, быстрей, наполни меня, растяни меня, для тебя – все, что хочешь, быстрей, быстрей… о Сатана, помоги мне высосать Бога из его члена…»

Он выхватил нож – в паху у него пульсировал торчащий член – и бросился на нее с криком «Бог велииик…». Его нападение было неожиданным, и он быстро преодолел пространство, отделявшее его от женщин, сбил с полдесятка из них с ног, пытаясь дотянуться до нее, но в возбуждении поскользнулся и упал, взмахнув рукой с ножом. Те, кого он ранил, пронзительно вопили. Он с трудом поднялся на ноги в толчее и опять протянул к ней руку, он видел только ее, ее широко раскрытые, полные ужаса глаза, нож в руке был готов распороть ей живот, всего три шага до нее, два, один… его голова наполнилась запахом ее духов, мерзкой вонью самого дьявола во плоти. Смертельный удар пошел, но так и не коснулся ее, и он понял, что Сатана поставил злого джинна на его пути. В груди вспыхнуло чудовищное жжение, глаза потеряли зрение, и он умер с именем Бога на устах.

Шахразада во все глаза смотрела на осевшую перед ней фигуру. Ибрагим теперь был рядом с ней, в руке – винтовка, кругом крики, вопли и рев гнева тысячи женщин позади них.

Снова раздался выстрел, и еще один мужчина с воплем упал.

– Вперед, во имя Аллаха! – воскликнула Ленгехи, преодолевая собственный страх.

Ее крик подхватил Ибрагим, подтолкнувший Шахразаду:

– Не бойся, вперед, за женщин…

Она прочла в его лице непоколебимую уверенность и на мгновение приняла его за своего двоюродного брата Карима – настолько похож он был ростом, фигурой и лицом. В следующий миг ее ужас и ненависть, вызванные произошедшим, прорвались наружу, и она закричала:

– Вперед, за моего отца… Долой фанатиков и «зеленых повязок»… долой убийц! – Она протиснулась к Заре. – Пошли! Вперед! – И сомкнула руки с ней и с Ибрагимом, ее спасителем, так похожим на Карима, что они могли бы быть братьями, и они снова двинулись дальше.

Все больше мужчин бегом пробирались в первые ряды на помощь, грузовик с военными летчиками среди них. Еще один человек с ножом бросился на них.

– Бог велик… – крикнула Шахразада, толпа вместе с ней, и, прежде чем его нейтрализовали, вопящий юноша полоснул Ленгехи по руке.

Передние ряды неудержимо напирали, обе стороны ревели: «Бог велик!», одинаково уверенные в своей правоте. И заслон рассыпался.

– Пусть проходят! – крикнул какой-то мужчина. – Наши женщины тоже там, некоторые из них, их слишком много… слишком много…

Те мужчины, что были впереди, подались назад, остальные отступили в сторону, и путь был свободен.

Торжествующий рев прокатился по рядам женщин:

– Аллах акбаррр… Бог с нами, сестры!

– Вперед! – снова закричала Шахразада, и демонстрация двинулась дальше.

Раненых относили или помогали им отойти в сторону, остальные сплошным потоком текли дальше. Марш снова обрел порядок и управляемость. Никто больше не преграждал им дорогу, хотя многие мужчины продолжали угрюмо смотреть сбоку, Теймур и другие фотографировали особо активных.

– Это успех, – слабым голосом произнесла Ленгехи, все еще шагая в первом ряду; ее рука была перевязана шарфом, который остановил кровь. – У нас получилось. Даже аятолла будет знать о нашей решимости. Теперь мы можем вернуться домой к своим мужьям и семьям. Мы добились того, чего хотели, и теперь можем идти домой.

– Нет, – сказала Шахразада; ее лицо было бледным, заляпанным грязью, она еще не вполне преодолела свой испуг. – Мы должны выйти на демонстрацию завтра, и послезавтра, и каждый день, пока имам публично не скажет, что ношение чадры не обязательно, и не поддержит наши права.

– Да, – сказал Ибрагим, – если вы сейчас остановитесь, муллы раздавят вас!

– Вы правы, ага. Как я могу отблагодарить вас за то, что вы нас спасли?

– Да, – кивнула Зара, все еще потрясенная. – Мы выйдем и завтра, или эти… эти безумцы уничтожат нас!

Марш продолжался без дальнейших столкновений, и то же самое повторилось в других городах: сначала стычки, а потом мирное продолжение демонстрации.

Но в деревнях и маленьких городках марш был остановлен прежде, чем успел начаться, и далеко на юге, в Ковиссе, над городской площадью висело молчание, нарушаемое лишь свистом бича и воплями. Когда демонстрантки собрались, мулла Хусейн встал перед ними:

– Этот протест запрещается. Все женщины, не одетые в хиджаб, подлежат наказанию за появление на люди в голом виде против велений Корана.

Лишь с полдюжины женщин из двухсот собравшихся были в пальто и западной одежде.

– Где в Коране говорится, что мы выказываем неповиновение Аллаху, если не надеваем чадру? – крикнула одна из женщин, скромно одетая в длинное пальто и юбку, но с непокрытыми волосами. Она была женой управляющего банком и училась в Тегеранском университете.

– «О Пророк! Скажи женам твоим, и дочерям, и правоверным женщинам, чтобы опускали на себя покрывала свои…» Иран – Исламское государство… первое в истории. Имам своим указом объявил хиджаб. Значит, будет хиджаб. Немедленно ступайте и оденьтесь как подобает!

– Но правоверные женщины в других землях не должны носить чадру, и их вожди или мужья не заставляют их делать это.

– «Мужчины являются попечителями женщин, потому что Аллах дал одним из них преимущество перед другими… Праведные женщины потому покорны… А тех женщин, непокорности которых вы опасаетесь, увещевайте, избегайте на супружеском ложе и побивайте. Если же они станут покорны вам, то не ищите пути против них». Отправляйтесь и покройте волосы!