спутники пустовали. Вся планета была предоставлена в распоряжение отважных борцов с Облы. Интеллекта держала экзамен. Четыре периода длилась ее работа. Четыре долгих периода Человечество ждало сообщения ученых. И вот сегодня, в начале второй децимы, прозвучал сигнал Всеобщей связи. Трижды промчался он над Миром, пока из глубин Вселенной на наших экранах не материализовался наконец образ великого Лаппа.

— Друзья мои, — начал ученый, и Мир ахнул, увидев неизгладимые следы поразившей его болезни, — друзья мои, несчастный мой соратник и брат отказался материализоваться: столь ужасны последствия обезобразившего нас недуга. Я должен сообщить вам горькую весть. Интеллекта больше не существует. Покойная работала, не щадя своих сил. Уже к концу первого периода она констатировала нашу беспомощность, тормозящую ее рассуждения, и замуровала нас в спутнике до окончания работы над проблемой. Во втором периоде планета сбросила атмосферу для лучшего охлаждения. Сегодня приемно-переговорное устройство зарегистрировало в качестве результата исследований несколько разрозненных ругательств и крайне странную фразу: «Не та Вселенная…», после чего запись прекратилась. Автоматы-разведчики сообщили, что планета перешла в жидкое состояние. Она расплавила себя! Этот поступок в сочетании со странным заявлением о Вселенной заставляет предположить, что электронный мозг сошел с ума. Несчастная Интеллекта покончила с собой в припадке безумия! Проблема осталась нерешенной. Мне трудно говорить это, но, кажется, человечество бессильно!..

Лапп со стоном закрыл лицо руками и медленно дематериализовался.

«Человечество бессильно!»… Какую бездну отчаяния надо было испытать, чтобы решиться сказать это!

Прикосновение струи всеобщей связи прервало мои мысли. Второй раз за этот день Мир замер у экранов струевидения.

— Всем, всем, всем! — гремел голос Генерального диспетчера. — В метагалактике НК — У — 126 решена проблема лечения Облы. Председателю Лиги больных немедленно прибыть на ионодром для трансформации в Пространстве.

Орнитолет, не ожидая моего приказания, круто взмыл в воздух.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

3. Прекрасная вакуолянка

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Сознание возвращалось медленно — как и всегда после анабио-сна.

Уютно, по-домашнему ревела плазма в тормозных дюзах. Корабль встряхивало на приводных магнитных полях.

Что-то звякнуло, заставив меня открыть глаза. Я повернул голову. Пожарное ведро, сорванное толчком, дребезжало на рычаге альфа-дезинтегратора. Через минуту нудно затараторил кибер-штурман:

— Вышли из нуль-пространства в заданном районе. Прямо по курсу — Вакуола, седьмая планета в системе Голубой звезды. Тяжесть — две тридцать пять земной. Атмосфера — альдегиды и кетоны с примесью меркаптана. Температура поверхности — четыреста. Радиация в норме. Кремниевая жизнь. Разумные существа на пятом этапе технической эры. Агрессивность минус единица.

— Эй, на Вакуоле, прими формулу! — рявкнул он, переключаясь на планетного диспетчера, и быстро затараторил формулу корабля по единому коду: метагалактика приписки, планета старта, цель появления и т. д.

Внезапно осветился экран ближней связи. Тяжелое предчувствие сжало мое сердце — обычно посадкой занимались роботы.

Жительница Вакуолы, отмахиваясь от шаровых молний, заглянула в кабину.

— Мужайся, доблестный землянин, — голос ее звучал взволнованно и печально, — тяжелая обязанность выпала на мою долю. Узнай же, что и мы тоже не можем помочь вам. Да, Облы излечима, но только с помощью дельта-фактора, присутствующего в сжимающихся метагалактиках. В вашей расширяющейся Вселенной, увы, его нет. По закону Допплера.

Она закрыла все глаза и густо посинела.

— Сочувствует! — растрогался киберштурман. — Надо же, а? Пузырь — пузырем, а ведь с душой!

И он с завистью вздохнул газообменником.

— Мужайся и верь в грядущее, землянин, — продолжала вакуолянка. Рыдания душили ее. — Не вечно же ваша Вселенная будет расширяться!..

Экран погас. Больше она не могла продолжать.

Силы оставили меня. Мудрая Интеллекта была права. Не та Вселенная! Надежды на исцеление не оставалось.

И вдруг мысль, простая и ясная, как математическое обоснование единой теории поля, пронизала все мое существо. Мы заставим Вселенную сжаться!.. Конечно, это будет нелегко. Но цель величественна и прекрасна!

И перед тем как уйти в нуль-пространство, я громко бросил вызов жестокому врагу, безбоязненно назвав его полным именем, древним и грозным.

— Мы победим тебя, ОБЛЫСЕНИЕ!!!

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

эпилог

Сжатие Вселенной идет полным ходом. Неуклонно нарастает синее смещение — благодетельный дельта-фактор, надежное оружие в борьбе с последней болезнью.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Рисунки В. КОЛТУНОВА

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

№ 6

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Ларри Айзенберг

Эффект Пирокина

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

В пятницу 11 июля 1962 года Ирвинг Пирокин, радиолюбитель, обосновавшийся в кухне ресторана на Второй авеню, прослушивая на своей 20-ваттной станции тринадцатиметровый диапазон, поймал какие-то странные щелчки. Мистер Пирокин автоматически принял эти щелчки за сигналы международной азбуки Морзе, и его рука несколько раз подряд вывела на блокноте буквы «ЙТСАЛ». Но только мистер Пирокин сосредоточился, как хозяин ресторана, раздражительный толстомордый джентльмен с голосом пароходного ревуна, напомнил ему, что его дело обслуживать столики.

Сдав смену, мистер Пирокин поспешил к своему приемнику и тщательно настроился на ту же частоту. Увы, в этот день он не смог больше уловить никаких сигналов. Однако и в следующую, и во все последующие пятницы он примерно в одно и то же время дня слышал такие же щелчки.

Тайна не давала покоя мистеру Пирокину, и он написал в Филадельфию своему двоюродному брату Сэму Пирокину. В силу одного из тех замечательных совпадений, которые скрашивают нашу жизнь, Сэм тоже радиолюбитель, его станция тоже стоит в ресторане, и он работает официантом. И вот Сэм, к своему восторгу, обнаружил, что принимает точно такие же щелчки, как и Ирвинг у себя в Нью-Йорке.

Озадаченный и взволнованный этим загадочным «ЙТСАЛ», Сэм, который тогда занимался на вечерних курсах шифровальщиков, показал «послание» своему преподавателю Бертраму Люфтменшу, исключительно сведущему человеку, более двадцати лет отдавшему искусству дешифровки. Мистер Люфтменш очень занят в одной филадельфийской газете — там ежедневно печатается его колонка, в которой закодированы советы читателям, — но он тем не менее выделил в своем напряженном графике время, чтобы поработать над проблемой, предложенной Сэмом Пирокином. Однако как ни старался Люфтменш, к каким приемам ни прибегал, он не смог ничего извлечь из сочетания букв «ЙТСАЛ».

Шли недели, Ирвинг и Сэм продолжали принимать сигналы, смысл и происхождение которых оставались неразгаданными. Но вот однажды утром мистер Люфтменш, взяв в руки грамматику еврейского языка, принадлежавшую его сыну, студенту, обнаружил, что сын сделал закладку из того самого листка бумаги, на котором