— Можешь радоваться. Ты родила чудесную девчушку, — сказала Мартона, передавая матери крошечный сверток.

Эйла взглянула на свое крошечное подобие.

— Какая она красивая! — Она распеленала и внимательно рассмотрела новорожденную, испытывая, несмотря на все уверения, некоторый страх перед тем, что может обнаружить в ребенке какой-то изъян. — Да, она прекрасна. Мартона, ты когда-нибудь видела такого красивого ребенка?

Женщина молча улыбнулась. Конечно, она видела. Такими были ее собственные дети, но эта новорожденная дочь очага ее сына была не менее красивой, чем они.

— Зеландони, роды оказались совсем не трудными, — сказала Эйла, когда жрица подошла и посмотрела на мать и дитя. — Ты мне очень помогла, но на самом деле все прошло довольно легко. Я так счастлива, что родилась девочка. Смотрите, она пытается найти мою грудь.

Эйла помогла ей, с привычной опытностью отметила Зеландони.

— А можно теперь позвать Джондалара, чтобы он посмотрел на нее? Мне кажется, она очень похожа на него, как ты считаешь, Мартона?

— Он скоро придет, — сказала Зеландони, проверяя состояние Эйлы и заменяя мягкие лоскуты кожи между ног роженицы. — У тебя нет никаких разрывов, Эйла, никаких повреждений. Лишь обычное очищающее кровотечение. Роды прошли хорошо. Ты уже подумала, как хочешь назвать ее?

— Да, я думала об этом с тех пор, как ты сказала, что мне придется выбрать имя для моего ребенка, — сказала Эйла.

— Отлично. Скажи мне это имя. Я сделаю знак для него на камне в обмен на это, — сказала она, взяв родильное покрывало с завернутым в него последом. — Потом я унесу это и захороню послед, чтобы жизненные духи, еще оставшиеся в нем, не попытались поселиться рядом с той жизнью, которая росла в нем. Я должна сделать это как можно быстрее, а потом я позову Джондалара.

— Я решила назвать ее… — начала Эйла.

— Постой! Не говори пока громко, только шепотом мне на ухо, — предупредила Зеландони.

Жрица наклонилась, и Эйла прошептала что-то ей на ухо. Потом она быстро удалилась. Мартона, Фолара и Пролева сидели около счастливой матери, восхищаясь младенцем и тихо разговаривая. Эйла устала, но чувствовала себя счастливой и умиротворенной, совсем не так, как было после рождения Дарка. Тогда она была истощена и страдала от мучительных болей. Она задремала, и ее разбудил приход Зеландони, которая вручила ей камешек с загадочными красными и черными знаками.

— Положи его в надежное место, возможно, в нишу с фигуркой Дони, — посоветовала жрица.

Эйла кивнула, потом увидела, как над ней склонилось другое лицо.

— Джондалар! — воскликнула она.

Он опустился на колени перед лежанкой, чтобы быть ближе к ней.

— Как ты себя чувствуешь, Эйла?

— Отлично. Роды оказались не трудными, Джондалар. Гораздо легче, чем я ожидала. Но взгляни же на ребенка! — сказала она, разворачивая пеленку. — Правда, она прекрасна?!

— Ты получила девочку, как и хотела, — сказал он, разглядывая крошечного младенца с легким чувством благоговейного страха. — Какая же она маленькая. И посмотри, у нее уже есть даже крошечные ноготки. — Мысль о том, что женщина производит на свет такого совершенного человечка, вдруг потрясла его. — Как же ты назвала дочь, Эйла?

Она посмотрела на Зеландони.

— Можно сказать ему?

— Да, теперь это безопасно, — сказала она.

— Я назвала ее Джонэйлой, соединив наши два имени, поскольку мы оба причастны к ее рождению. Она также и твоя дочь.

— Джонэйла. Красивое имя, мне нравится. Джонэйла, — повторил он.

Мартоне также понравилось новое имя. Она и Пролева снисходительно улыбнулись, услышав слова Эйлы. Обычно матери новорожденных всегда пытаются убедить своих мужей, что дети зародились от их духов. Хотя Эйла не использовала слово «дух», они были уверены, что поняли, что она имела в виду. А вот Зеландони вовсе не была так уверена. Эйла хотела сказать именно то, что сказала. Джондалар не сомневался. Он точно знал смысл ее высказывания.

Было бы отлично, если бы это была правда, подумал он, глядя на крошечную девочку. Лишенная теплого одеяльца, она почувствовала прохладу воздуха и начала просыпаться.

— Она прекрасна. Наверное, она будет похожа на тебя, Эйла. Я это уже вижу, — сказал он.

— И на тебя, тоже, Джондалар. Хочешь подержать ее?

— Не знаю, — сказал он, слегка отпрянув. — Она еще такая хрупкая.

— Уж не настолько она хрупкая, чтобы ты не сумел удержать ее, Джондалар, — подбодрила его Зеландони. — Давай-ка я помогу тебе. Садись поудобнее. — Она ловко запеленала младенца, подняла его и положила на руки Джондалара, показав ему, как надо держать малышку.

Младенец открыл глаза, и, казалось, посмотрел на него. "Неужели ты моя дочь? — думал он. — Ты еще совсем крошечная и нуждаешься в том, чтобы за тобой постоянно присматривали и ухаживали, пока ты не вырастешь. — Он слегка прижал ее к себе, осознавая себя как защитника и кормильца. И вдруг его совершенно неожиданно захлестнула волна искренней и покровительственной любви к этой новорожденной. — Джонэйла. Моя дочь, Джонэйла".

На следующий день Зеландони зашла проведать молодую мать. Она специально дождалась того времени, когда Эйла осталась одна. Она кормила ребенка, сидя на подушках, и Зеландони опустилась на подушки рядом с ней.

— Почему ты не села на табурет, Зеландони? — спросила Эйла.

— Мне так лучше, Эйла. Я вполне могу посидеть и на полу, просто иногда предпочитаю другие места. Как Джонэйла?

— Все в порядке. Здоровенькая девочка. Она пару раз будила меня ночью, но в общем, хорошо спала, — сказала Эйла.

— Я хочу предупредить тебя, что послезавтра мы проведем ритуал ее принятия в члены Зеландонии, ее назовут дочерью очага Джондалара и членом нашей Пещеры.

— Хорошо, — сказала Эйла. — Я рада, что она станет Зеландонии и дочерью очага Джондалара. Тогда все будет в порядке.

— Ты уже слышала о Релоне? Жене Шевонара, того мужчины, которого растоптал бизон вскоре после вашего прибытия? — небрежно спросила Зеландони, словно начиная приятельский разговор.

— Нет, а что с ней?

— Она и Ранокол, брат Шевонара, решили пройти будущим летом Брачный ритуал. Он начал помогать ей, чтобы возместить потерю кормильца, и постепенно они полюбили друг друга. По-моему, из них получится хорошая пара, — сказала опытная женщина.

— Какая приятная новость. Он так тяжело переживал смерть Шевонара. Мне даже показалось, будто чувствовал себя виноватым. Словно считал, что должен был умереть вместо него, — сказала Эйла. Они помолчали, но Эйла почувствовала, что Зеландони чего-то недоговаривает. Ей показалось, что Верховная сказала еще не все, что задумала.