Рядом с домом был гараж на две машины, но прежде чем воспользоваться транспортными средствами, я утащил все тела охранников в дом. Потом прошел к гаражу и завел одну машину, двухлетний «Линкольн». Руки у меня были в перчатках, поэтому я не боялся, что оставлю следы, да и от машины я собирался избавиться. Собак я тоже подобрал и отнес в гараж, заперев их там. Подогнав машину к заднему входу, я отнес в машину и багажник шесть мешков с наличностью – все, что было, и два тяжеленных, набитых соломой ящичка, в которых было золото, по пятьдесят килограммовых слитка в каждом.

После этого спокойно выключил свет в особняке, запер его и поехал по ночному Монреалю в сторону аэродрома, изрядно попетляв по пути. Сам аэродром был обнесен забором, простым, из проволочной сетки. Машина на нейтральной докатилась до нужного места и остановилась. Посмотрев, как ведется охрана, я довольно кивнул. На этой площадке я оставлял самолет в третий раз, и луч прожектора до него не дотягивался, уже смог убедиться, поэтому, перебросив мешки с наличностью через забор, поднял сетку и с трудом пропихнул ящики. Потом одним прыжком преодолел забор, подхватил два мешка и добежал до самолета, замерев у него. Тишина была полная, я минуты две стоял, вслушивался, после этого открыл багажный отсек. Ключи у меня, естественно, были, и четырежды сбегав к забору, я перенес все в отсек, забив его до отказа. Первая часть плана выполнена, на данный момент у меня в самолете было на пару миллионов золотом и около десяти наличностью.

Отъехав от аэродрома, я загнал машину в канал, утопил ее, после чего побежал в сторону небольшой фабрики, где стояло три фургона с фирменными логотипами. От места утопления это единственные свободные доступные машины, где нет охраны. Через десять минут, управляя одним таким развозным грузовиком, я вернулся к дому ликвидированных богатеев. Кстати, это они ссуживали революцию в России, от которой погибло столько людей. Да и другие семьи там отметились. Например, эта вложила половину своих средств, а на поставках оружия сняла в два раза больше. Так что по делу я забирал у них все, что они скопили за это время, делая деньги на крови других. На очереди еще четыре семьи, что перевезли свои средства в Канаду. Адреса и их данные я знаю, мертвый глава семейства поделился.

Подогнав машину к заднему входу, я открыл кузов, распахнув дверцы, осмотрел пустой грузовой отсек и направился в дом. Следующий час я трудился, что тот бурлак на Волге и грузчик по совместительству. Некоторые ящики я даже поднять не мог. Те, что смог, тащил волоком и по доскам поднимал в кузов. Но с самых тяжелых, где были десятикилограммовые слитки золота, сперва сбивал крышки, доставал весь груз, приносил ящики и таскал по два слитка, снова заполняя их. Потом просто прикрывал крышкой, не забивая ее. Сложнее всего было утащить осыпанную драгоценностями золотую многорукую статую какой-то бабы, но ничего, справился. Когда сейфовая комната опустела, я даже ящики с картинами забрал и какие-то древние кувшины, то ли японские, то ли китайские, и, заперев кузов, стал поджигать дом, избавляясь от улик. Когда грузовик отъехал, в некоторых окнах появился дрожащий свет огня.

Управляя грузовиком, я покинул город и поехал по дороге в сторону Квебека. Там неподалеку от дороги виднелась заброшенная ферма, именно туда я и свернул. Проверив еще раз и не обнаружив вокруг ни одной живой души, загнал машину в амбар и стал разгружать ее. Два часа, и готово, машина разгружена. Забросав ящики остатками прошлогоднего сена, так непритязательно замаскировав, поехал обратно. В центре был заметен отсвет пожарища – значит, дом полыхал вовсю. Наверняка там все пожарные и полицейские. Вернув грузовичок на место, я покинул его и зашагал к каналу, там была припрятана мной сумка. Рабочая одежда, утяжеленная камнями, полетела в воду, где плавали льдины, туда же и «вальтер» без глушителя, а я ополоснул руки и лицо в ледяной воде, отмывшись, надел цивильный костюм, набрызгался женскими духами и направился к своей гостинице. Мокрое полотенце и флакон с духами тоже были отправлены в воду.

Портье с улыбкой встретил мое возвращение, он почуял аромат духов и запах спиртного и понял, что я был в загуле. Пошатываясь, я забрал ключи и направился наверх, напевая себе под нос, у меня на душе царил праздник. Через десять минут, поиграв со Смелым, я принял душ и завалился спать. Тяжелый день выдался.

Утром я проснулся уже не таким бодрым, да еще с легкой слабостью по всему телу. Это непонятное состояние давало понять, что, похоже, я простыл, и простыл серьезно. Не нужно мне было разгоряченному отмываться в ледяной воде, но мне требовалось смыть запах пороха, и я это сделал, к сожалению не избежав последствий. Да еще ветер всю ночь дул устойчивый, уверен, и он тут постарался. Дотянувшись до телефона, у меня был люкс как-никак, я вызвал врача, сообщив, что плохо себя чувствую.

Врач пришел минут через двадцать, померил температуру, послушал меня и выдал результат: воспаление легких. Это уже было серьезно, похоже, влетел я по-крупному, и мои планы могли полететь к черту, а мне этого было не надо. Врач ушел, оставив на столе несколько пакетиков и бутылочку с розовой жидкостью. Два порошка он меня заставил выпить при нем, я задумался и скривился. Если останусь лежать в постели, все планы действительно полетят к черту.

После плотного завтрака, есть пришлось через силу, предварительно позвонив и получив положительный ответ, тепло одевшись и укутавшись шарфом, я отправился в банк. Час на все формальности, и я вышел с портфелем, полным денег. Оттуда на такси поехал в аэропорт. Смелый был при мне. Чувствуя, что я заболел, он постоянно прижимался ко мне, преданно заглядывая в глаза, помогая, чем мог, своим теплом и любовью.

Вещи мои уже были доставлены из гостиницы к самолету, прислуга даже не забыла положить пакет с лекарствами, поэтому погрузившись, я вылетел в Квебек. Глаза слезились, и, чтобы совершить посадку, мне пришлось постараться. Грузовой отсек я не открывал, оставив все трофеи в нем, кроме как у меня, ключей к нему ни у кого не было. С портфелем и чемоданом, сумка висела на плече, я дошел до своего «малыша» и, погрузившись в него, зябко поежился. Погода не радовала: влажная, холодная, с ветром. Поехал не в офис, а на свою квартиру.

Не знаю, к счастью или нет, но первой меня встретила мадам Жерси, врач на пенсии, пожилая старушка, которую я часто угощал своим уловом. Она сразу поняла, в каком я состоянии, и, позвав обоих Ренуа, мужа и жену, занялась мной. Мне помогли подняться в квартиру, раздели, уложили в постель и, обложив грелками, заставили выпить кучу всяких лекарств, часть использовали из тех, что мне выдал врач в Монреале. Ренуа знал Гордона, успели познакомиться, по моей просьбе вызвал его, и Фрэнк моментально приехал.

– Мистер Кортес, что с вами? – забеспокоился Фрэнк, когда прошел в спальню.

– Простыл немного, – слабо улыбнулся я, однако судя по серьезному лицу модам Жерси, дело было очень серьезно. Мы ждали прихода врача, ее ученика, все же соседка давно не практиковала.

– Может, чем помочь? – с беспокойством спросил Гордон.

– У меня все есть. Вот у стены портфель лежит, рядом с чемоданом, там все. Действуй, как и договорились, подряд военных не должен мимо нас пройти. Данные банка и ссуды там есть, при возможности закроете ее. Все, что внутри, тратьте по своему разумению.