«Целевые» убийства в Иране были довольно эффективны. Поступающая в «Моссад» информация свидетельствовала о том, что они приносили с собой «белое дезертирство». Под этим подразумевалось, что иранские ученые были настолько запуганы, что требовали перевода на гражданские проекты. «Есть пределы способности организации убеждать ученого работать над тем или иным проектом, когда он этого не хочет»[1539], – говорил Даган.

Для того чтобы усилить страхи среди ученых[1540], «Моссад» подбирал такие цели, которые необязательно занимали высокое положение в атомной программе, но уничтожение которых становилось широко известно в среде их коллег сравнимого уровня[1541]. 12 января 2012 года Мостафа Ахмади-Рошан, химик, работавший на объекте по обогащению урана в Натанзе, вышел из дома и направился на работу в свою лабораторию, располагавшуюся в центре Тегерана. За несколько месяцев до этого СМИ всего мира обошли фотографии Ахмади-Рошана, сопровождавшего президента Махмуда Ахмадинежада во время его посещения одного из атомных объектов. Так же как и в предыдущих случаях, к машине Ахмади-Рошана приблизился мотоциклист и прикрепил к ней бомбу, взрыв которой убил ученого на месте. Сидевшая рядом с ним жена не пострадала, но видела все своими глазами и рассказала коллегам погибшего мужа, которые ужаснулись случившемуся.

Политическое убийство ученых, над чем бы они ни работали, является незаконным актом по американскому законодательству, и Соединенные Штаты не знали, да и не хотели знать о таких инцидентах. Израильтяне никогда не ставили американцев в известность о своих планах, «даже с помощью подмигивания или улыбки», как говорил директор ЦРУ Майкл Хейден. Несмотря на это, у Хейдена не было сомнений в том, какая мера являлась наиболее эффективной с точки зрения остановки иранской ядерной программы: «Это убийство какими-то лицами их ученых».

На первом заседании Совета по национальной безопасности США после прихода к власти Обамы в 2009 году президент спросил директора ЦРУ, сколько расщепляющихся материалов удалось скопить Ирану в ядерном центре по обогащению урана в Натанзе.

Хейден ответил: «Господин президент, я знаю ответ на этот вопрос и готов дать его вам через минуту. Но можно мне предложить вам другой взгляд на эту проблему? Это не имеет никакого значения. В Натанзе нет ни одного электрона или нейтрона, который бы когда-нибудь появился в атомном оружии. В Натанзе они накапливают знания. В Натанзе они накапливают уверенность в себе. Потом они возьмут с собой эти знания и эту уверенность и переедут куда-то еще, где будут обогащать уран. Эти знания, господин президент, хранятся в мозгах их ученых».

Хейден показал с абсолютной ясностью, «что эта программа не имеет никакой связи с Америкой. Она незаконна, и мы (ЦРУ) никогда бы не рекомендовали и не поддерживали ее. Однако, судя по получаемой нами значительной разведывательной информации, смерть этих людей оказывает большое влияние на их ядерную программу»[1542].

Режим аятоллы в Тегеране желал завладеть атомной бомбой для того, чтобы стать региональной державой и усилить свою власть в стране. Однако действия Израиля и Америки, особенно израильские «целевые» убийства и компьютерные вирусы операции «Олимпийские игры», существенно замедлили продвижение иранской программы. Кроме того, международные санкции загнали Иран в тиски серьезного экономического кризиса, который угрожал режиму полным сносом.

Эти санкции, в особенности наложенные на Иран администрацией Обамы (в том числе отключение Ирана от международной системы расчетов SWIFT), оказались настолько жесткими, что в августе 2012 года руководитель подразделения «Копье» под инициалами E.L. оценил ситуацию таким образом, что если ему удастся убедить США ввести дополнительные экономические меры против Ирана, к концу года иранская экономика обанкротится[1543]. «И эта ситуация выведет массы людей на улицы и, скорее всего, приведет к свержению режима», – сказал он.

И все же это не помешало Биньямину Нетаньяху начать подготовку к открытому военному удару по Ирану. Пока до конца не ясно, собирался ли он реализовать этот план. Министр обороны Эхуд Барак утверждал, что: «Если бы это зависело от меня, Израиль нанес бы удар»[1544]. Но были и другие, которые уверены, что Нетаньяху – слово которого было последним – просто хотел заставить Обаму поверить, что он намерен атаковать. Его целью было заручиться поддержкой Обамы и подвести его к мысли о том, что Америка все равно когда-нибудь окажется вовлеченной в этот конфликт, так что для США лучше нанести удар по Ирану первыми с тем, чтобы выбрать оптимальный момент атаки.