Короче говоря, я у себя на пальце носил что-то вроде лотерейного билета, где из тысяч номеров на одном лежал неплохой денежный куш, а на всех других — мучительная смерть. Граната без чеки и то безопаснее! Нет уж. Играть с такими шансами я не собираюсь, поэтому нужно такой счастливый билетик скинуть как можно скорее кому-то другому. Благо за это мне даже готовы заплатить.

Пришлось отправиться в гостиную факультета, нырять лицом в омут памяти и подробно прокручивать там воспоминания о гильдейской дележке трофеев. И то, только после третьей попытки я смог пробиться сквозь поставленный у меня в мозгу блок и увидеть кольцо, которое было как две капли воды похоже на иллюстрацию из справочника.

За всеми этими "волнительными" открытиями, а так же прикидками, что попросить у евреев за кольцо, я совсем потерял чувство времени. На ужин пришлось бежать не глядя под ноги и по сторонам, и то, еле-еле успел. Чертов Хогвартс, как он это любит, пошутил с лестницами и исчезающими ступеньками. Прокатившись на локтях и ребрах полпролета, я только и мог, что высказать свое очень важное мнение о таких приколах надменным в своей молчаливости стенам замка. Не получил ли похожим образом оригинальный Моуди совестно с сильным ушибом головы и основы своей "постоянной бдительности"?

Наверное, не зря вспоминал о девизе Грозного Глаза, потому что меня вскоре меня ожидала очередная подстава.

Только я сел за стол, только положил себе в тарелку гору еды (завтра у меня сложный день, мне будет не до еды), как ученики вокруг меня попритихли и вылупились на что-то позади меня. Сделав вид, что кроме стейка мне ничего не интересно в этой жизни, я дождался раздавшегося сзади вежливого покашливания. Обернулся. Ожидаемо у меня за спиной обнаружился Гольдштейн, на которого как-то странно и смотрели мои соседи по столу. Дождавшись, когда максимум внимания сосредоточится на нем, Энтони, притворно краснея, робким и трепетным движением медленно протянул мне свернутый в трубочку пергамент, запечатанный печатью в форме… сердечка?!

Что именно сотворил рейвенкловец, я осознал только после того, как рефлекторно протянул руку за связным с арамейскими магами артефактом. Тишина вокруг меня взорвалась громким шепотом, сопровождаемым многозначительными переглядываниями и девчоночьим хихиканьем.

"Сука! Отыгрался на мне за мой стеб! И ведь, как хитро все обставил, умник! Я просил за ужином передать, и он четко исполнил мою просьбу. А я даже бросить ему свиток в морду не могу, иначе как я свяжусь с покупателями?" Пришлось, глядя в искрящиеся злой радостью глаза рейвенкловца, принять свиток связного пергамента, что породило очередную волну девичьего шепота и смешков. Ладно, сочтемся! По сравнению с прессом обетов и опускающимся топором искателей артефактов подозрение в гомосексуализме — такая мелочь!

Оказалось, что нет. Не мелочь. Чистокровные семьи, как я уже не раз для себя отмечал, разумно озабоченные сохранением и приумножением рода, очень-очень-очень плохо смотрят на такие вещи и безжалостно лечат или, в случае неудачи, изгоняют таких вырожденцев. Крауч, вызвавший меня вечером в кабинет профессора ЗОТИ для проверки выданного в Тайной Комнате "домашнего задания", очень долго колол меня на эту тему. Слишком эффектным оказалось представление рейвенкловца, и чистокровный хотел убедиться, что я не заболел непростительной для нормального общества болезнью. Таким образом, слово за слово, чтобы отбиться от подозрений, пришлось рассказать ему все про имеющийся артефакт. Замирая от ужаса я ожидал "лорду пригодится", но, к счастью, кольцо его абсолютно не заинтересовало. Когда же я описал ему внезапно возникшую проблему с угрозами от потенциальных покупателей, и то, каким образом я собираюсь защитить себя от принудительного расставания с осколком, Крауч долго ржал как конь.

Мой список заклинаний он, кстати, оценил достаточно высоко. Буркнул, что в его время в такой список ученики вписывали одни только боевые атакующие проклятья, и больше ничего. И порадовал тем, что меня не придется топить или сбрасывать с обрыва, чтобы мозги пришли в рабочее состояние. На вопрос о достойной тренировочной площадке, где у меня была бы возможность отрабатывать навыки владения этим десятком заклинаний, Крауч настоятельно порекомендовал мне бегать по краю Запретного леса.

Интерлюдия 10

— Присаживайтесь, мальчики, — вызванные в кабинет главы рода двое молодых мужчин, один постарше, другой помладше, послушно сели в кресла. Вот только тот, что постарше, которого даже со скрипом уже нельзя было причислить к категории юношей, тут же нервно вскочил и взволнованно спросил своего отца:

— Отец, не томи. Что сказал Дэвис?

— Терпение! Чему я тебя учил всю жизнь? Имей терпение, это высшая добродетель, — и Элфи Кертис Бейтс одобрительно посмотрел на взявшего себя в руки сына. — Сядь.

Эгберт Элфи Бейтс выполнил и перевыполнил приказ отца. Он непринужденно раскинулся в кресле, а по его скучающему лицу можно было прочитать что угодно, но только не нетерпение и интерес к предстоящему разговору.

— Так-то лучше! Гораздо лучше! Итак, наследник Бейтс, мистер Бейтс, как вам погода в последнее время?...

Положенная по всем правилам приличий высшего общества "беседа о мелочах", в данный момент являющаяся тренировкой младших в выдержке и искусстве игры словами, продлилась обычные пятнадцать минут. Наконец отец смилостивился над своими детьми и произнес:

— Так. Ладно. Хватит. Вижу, держать вы себя кое-как научились, хотя есть еще над чем поработать. Тебя, Эгберт, выдают глаза, которые ты на неестественно долгое время приковываешь к одному предмету. Да, это хороший способ скрыть волнение, но старайся почаще менять "якорь". Ты же, Доминик, должен поработать над своими ногами. Они у тебя перенапряжены.

— Отец!

— Хорошо-хорошо. Слушайте меня внимательно. Я встречался с лордом Питером Уиллисом Дэвисом. И он… — томительная для наследника пауза, — не отверг моего предложения.

— Да! — заорал Эгберт.

— Рано радуешься. Он признал тебя достойным кандидатом на руку его дочери…

— Еще бы он посмел не признать нас достойными! — возмутился старший сын.

— …но он не признал тебя самым достойным.

— Что?

— ...И совсем плохо то, что сейчас место это самого достойного не вакантно. Совсем. Его занимает некий молодой лорд… Крэбб.

— Р-р-р! Ублюдок! — выдавил сквозь стиснутые в рычании зубы младший Бейтс.

— Сын! Следи за своими словами!

— А как еще сказать?! Ты бы знал, отец, каких мне усилий стоило тогда удержать позиции на факультете! Эта тварь чуть все мои семилетние труды не пустила прахом!

— Мы же разбирали, брат, ту ситуацию. Ты