«Свинцовые белила»? — уточнил Стоун.

— Вы сами-то не употребляете?

— Ты сказал, что так ты делаешь обычно…

— Закончился срок действия рецепта. Поэтому я взял самый простецкий крэк. Не бывало с ним никогда подобных ужасов.

— Боб и сказал, что это был крэк.

— Так если он вам сказал, на кой меня тогда спрашивать? — удивился Вилли.

— Люблю перепроверять данные по первоисточнику.

— А вы точно не коп?

— И близко не стоял. Как же ты умудряешься принимать крэк, а потом идти в шахту на смену?

— Взял пару дней больничного. Отпуск по болезни, — не подумав, брякнул Вилли.

— Ты точно не принимал оксикодон в тот вечер?

— Даже если бы он у меня был, я бы не стал такое глотать.

— Почему?

— Док Уорнер его выписывал, когда пару лет назад мне в шахте придавило руку. Было так от него хреново, что я больше не прикасаюсь к этой дряни.

— А что-то еще ты принимал? Что-нибудь ел или пил?

— Ну, пару пива. Еще «У Риты» взял кой-чего на вынос.

Стоун вскинул голову.

— Что именно?

— Гамбургер с картошкой и порцию кукурузных чипсов.

— Значит, ты поел, выпил пива, а потом пыхнул крэк?

— Ну да. Окосел, начал нести всякий бред, но мне это было по кайфу. А перед сном принял тайленол. Я каждый вечер принимаю тайленол. Мне только двадцать третий пошел, а такое чувство, будто на днях стукнет шестьдесят.

— Тайленол?..

— Помню, еще дедуля заявился. А потом все вдруг стало расплываться…

— Кто знает, что ты каждый вечер принимаешь тайленол?

— Да я и не делал из этого тайны. Здесь туча народа глотает колеса.

— Уже заметил, — сухо произнес Стоун. — Так мог кто-нибудь знать точно?

— Куда вы, черт возьми, клоните, мистер?

— Твой тайленол подменили на таблетки оксикодона, и так он оказался у тебя в организме. Сколько таблеток ты выпил?

— Пару, не меньше.

— В пузырьке что-нибудь осталось?

— Несколько штук… — Вилли сел в постели, натянув трубки капельницы. — Вы хотите сказать, кто-то хотел меня отравить? Да кому я, на хрен, сдался?

— Тебе лучше знать, Вилли.

— Сомневаюсь, что кому-то понадобился мой трейлер, охотничьи ружья и арбалеты. А больше у меня ничего и нет.

— Забудь про материальный фактор. Может, кто-то затаил на тебя обиду?

— За что?

— Может, разозлил кого? Девушку увел?

— У меня была девушка, — выпалил Вилли. — Она погибла!

— Дебби Рэндольф?

— Как вы узнали?

— Городок небольшой. Она покончила с собой?

— Да, так говорят.

— Ты с этим не согласен?

— С какой такой стати ей кончать с собой?

— Я видел ее работы в магазине сувениров. Она была талантлива.

Лицо Вилли засветилось от гордости.

— Она писала красками, лепила из глины. У нее была мастерская в сарайчике за домом. Как раз там и нашла ее мама, — добавил он тихо. — Вот почему я взял больничный. Я вышел на работу после похорон, но башка у меня была совершенно не на месте.

— Я тебя понимаю, Вилли. Как же я тебя понимаю.

— Хотите, я покажу ее фотографию?

Стоун кивнул, и Вилли достал из тумбочки бумажник.

Они стояли рядышком, высоченный Вилли и миниатюрная Дебби. У нее были светло-русые волосы, добрые глаза и заразительная улыбка.

Когда Стоун взглянул на фотографию, в голове у него что-то щелкнуло.

— Она вовсе не похожа на самоубийцу.

— Я попросил ее стать моей женой, и она ответила «да». Я был самым счастливым человеком на свете. А потом вдруг узнаю, что ее больше нет.

Скулы Вилли задрожали, по худым бледным щекам потекли слезы.

— Когда ее не стало, я снова взялся за наркоту. Мне уже нечего терять.

— Ты или она говорили кому-нибудь, что решили пожениться?

— Нет, я попросил не говорить, пока не куплю ей кольцо. Мне хотелось показать ее родителям, что у меня серьезные намерения. Потом, когда узнал, я просто ушел со смены. До сих пор не могу поверить.

— В какое время ее обнаружили?

— Рано утром.

— И что, никто не слышал выстрела?

— Они живут в небольшой лощине. Поблизости никого.

— Но, по твоим словам, строение сразу за домом.

— Ее мама ничего не слышала, потому что она практически глухая без своего аппарата. А Тоби, ее отец, дальнобойщик. Он был в Канзасе, когда Дебби не стало. Так и он, пока свои лопухи не наденет, тоже ни черта не слышит.

— Что это было за ружье?

— Отцовское, десятого калибра.

— Ты говорил шерифу Тайри о своих сомнениях?

— До посинения. А он все твердит: «Где улики, сынок?» Отпечатки на ружье только ее и отца. И ни у кого никаких причин для убийства… Вот и решили, мол, значит, сама. Охрененные умники.

— Почему ты считаешь, что никто не мог желать ей смерти?

— Дебби в жизни никого не обидела!

— Не была ли она угнетена или, наоборот, чересчур раздражительна перед смертью?

Вилли пожал плечами:

— Нет, ничего такого.

— Когда ты разговаривал с ней в последний раз?

— В тот самый вечер. Около одиннадцати. Голос был радостный.

— Ты удивишься, если я скажу тебе, что Дэнни Райкер очень сильно переживал ее смерть?

Вилли вытер глаза бумажным носовым платком, скомкал его и бросил в корзину.

— Не удивлюсь. Они с Дэнни встречались, еще до меня. Ничего серьезного. В школе Дэнни назначал свидания всем девчонкам подряд.

— Дэнни тоже положили сюда в больницу.

— Как?! Что случилось?

— Несколько парней жестоко его отделали. Есть догадки?

— Нет. Мы с Дэнни уже не настолько близки.

— Но вы были друзьями.

— Лучшими друзьями. — Вилли помедлил. — Он приходил сюда ко мне.

— Когда?

— Вчера днем. Мы отлично потрепались. Школа, футбол, все такое.

— Ну да, вы ведь играли в одной команде.

Вилли усмехнулся, и под угольным налетом Стоун вдруг увидел совсем еще молодого человека.

— В выпускном классе он положил тридцать семь мячей, и двадцать восемь из них — с моей подачи. Мы оба могли бы выступать за Виргинский политех. Но я попался на вождении в нетрезвом виде, и меня лишили стипендии, а Дэнни травмировал колено. Вот и кончилось лето.

Улыбка погасла, и юноша тут же пропал.

— Значит, Дэнни не говорил ничего такого, что объясняло бы, почему его могли избить?

— Нет. Говорил, что потрясен смертью Дебби. Просил воздержаться от наркоты. Сказал, что снова собирается уехать и хочет, чтобы я поехал с ним. Мы бы подались на запад и начали новую жизнь.

— Ты согласишься?

— Возможно. Здесь меня ничто не держит.

— Я так понял, что ваши отношения изменились после того, как Райкерам присудили компенсацию?

— У меня тогда крыша поехала. Решил, что у них теперь есть все, а у меня вроде как ничего. Ну и