И опираясь на нее, она перевернет вверх тормашками всю скороспелую империю шаркаанов.

Оставалось еще кое-что — магия. Самое, пожалуй, слабое место. Конечно, чародеи и шаманы имеются на обеих сторонах. Но вот то, что у Ундораргира они если не сильнее, то знают больше, а главное многочисленнее — это факт. Макеев нервно передернул плечами, вспомнив «говорящую голову». Но, даже изучив этот трофей во всех подробностях, знатоки тайных наук толком не поняли, какие силы призвали союзники Ундораргира в том древнем капище. Кое-кто с тревогой говорил, что на такое слуги Серого Хозяина никогда не были способны и что, видимо, старая вера забыта и в ордене приверженцев Подземного Хана давно поклоняются чему-то иному.

Эти слухи просачивались в войска союзников и настроения не улучшали. К тому же до них доходили известия насчет того, что при штурме имперских городов Ундораргир задействовал, мол, даже демонов. Но тут чародеи и шаманы проявили редкое единодушие, сообщив, что этого не может быть воистину, «потому что не может быть никогда».

И Макеев с ними согласился — даже в преданиях про древние века, когда и магия была магичнее и девки сисястее, и то никому не удавалось достичь победы одним колдовством, и все решали в конечном итоге мечи и руки, их державшие.

Тем более что повелителю демонов не было бы нужды в пушках и порохе, а Ундораргир, по докладам прознатчиков и перебежчиков, уделял этим вопросам как раз особое внимание.

Так что по-прежнему главная надежда возлагалась на обычное оружие и умение воевать.

И совсем скоро станет ясно, правильны ли были такие расчеты.

Месяц уже они в походе… Союзники не располагали точными сведениями, куда повел свои тумены самозваный Владыка Окоема, но опыт и чутье степняков и знания Макеева помогали угадывать направление. Тем не менее они двигались вперед осторожно и неторопливо.

Однажды на рассвете их разведчики, переправившись через безымянную степную речку, увидели следы недавно покинутой стоянки — даже угли в кострище были еще теплые. А через некоторое время наткнулись на одинокую юрту, хозяин которой не успел откочевать. Он ничего не смог рассказать об Ундораргире, но указал на небольшую тамарисковую рощицу, где скрывались десять всадников из войска хана.

Неожиданно напав на шаркаанов, разведчики Лыкова троих пленили, скрутили им руки волосяными арканами, остальных же просто перебили, потому что закон войны не позволял им щадить врагов. Пленные были допрошены и чарами и огнем с железом, и теперь союзники знали довольно много о передвижении войска врага.

После краткого совета Ильгиз и ее вассалы направили бег своих коней в сторону хребта Куткао. Понимая, что нынешний поход из-за безбрежности просторов степей не похож ни на один из прежних, и что здесь промедление очень быстро может обернуться поражением, южане спешили. И не напрасно. Именно в эти дни, выслушав советы своих подчиненных, что полноводный Сэйхун лучше всего преодолеть через броды Айал, Ритши и Ширал, ангали неожиданно приказал своему войску подняться в верховья реки и перейти ее там, где наверняка его никто не мог ожидать. А переправившись через Сэйхун, он ускорил движение туменов, насколько это было можно, и уже через шесть дней достиг Куткао.

Враг был где-то рядом, но по-прежнему оставался недосягаемым. По степи рыскали его дозоры. «Коршуны» схватывались с ертоулами Ильгиз в коротких стычках и снова исчезали, словно тонули в сивом степном мареве. Войско союзников было постоянно в боевой готовности. Конные отряды рассыпались по степи в поисках основных сил врага, но, кроме сообщений, что еще вчера они были там-то и там-то, ничего стоящего внимания не могли донести Лыкову и Макееву. Шаманы тоже молчали, разводя руками, дескать, с той стороны тоже были специалисты не хуже. Оставалось лишь ждать известий да проклинать себя за то, что не успели довести до ума планеры.

Все понимали замысел Ундораргира, рассчитанный на то, что войско Юга будет измотано бесцельным долгим походом. Тем более лето подходило к концу, и в случае, если не удастся навязать врагу генеральное сражение, их войску придется срочно возвращаться назад. Осенние дожди и холода, неудача отнимут у воинов силы и сделают их легкой добычей того, кто станет их преследовать. А Ундораргир обязательно поступит именно так. Поэтому следовало принять какое-то решение, которое позволило бы взять инициативу в свои руки, или же поворачивать тумены домой. Пока это еще не поздно сделать.

Тем паче в соединенной армии имелись проблемы. Полсотни тысяч человек ели, пили, играли в кости, а в основном бездельничали. Многие воины рассуждали по-простому: придет враг, будем воевать, а до той поры чего волноваться.

И пока одни устраивали скачки и состязания борцов, другие развлекались с тащившимися за войском веселыми девками или устраивали петушиные бои. Однако непонятное будущее навевало на многих все большую тревогу, и все чаще по ночам во сне кричали те, кому приснилась смерть.

О какой-то санитарии никто при этом не заботился, так что вскоре, несмотря на усилия грайниток, могли начаться болезни…

Огромного количества еды требовали многие тысячи лошадей, быков, верблюдов.

Потравив ближайшие пастбища, они уходили все дальше от лагеря.

Но к счастью, если можно так сказать, вмешалась судьба.

Пять дней назад к ним явились трое бывших пленников из приснопамятной тысячи Камр Адая, причем не беглых, а отпущенных самими шаркаанами.

Они принесли с собой короткое письмо Владыки Окоема.

В нем вопреки обычному степному вежеству со всеми его витиеватыми словесами говорилось следующее:

«Я, известный вам ангали, повелитель достославного народа шаркаанов, сообщаю, что назначаю вам место битвы к востоку от северной оконечности гор Куткао. Буду там со своим войском и жду встретить там вас. Сражайтесь, бегите или покоряйтесь — решать вам. Но решат все равно боги».

Как полагал Макеев, решат все же мечи и автоматы в руках жителей свободных земель…

Ундораргир ангали в алом плаще с каменной неподвижностью восседал на белом иноходце. Сейчас он выглядел сильно старше своих тридцати трех лет — его худощавое смуглое лицо осунулось и потемнело.

Сорок телохранителей неотступно следовали за ним, похожие друг на друга не только темными одеждами, но и угрюмо-сонными, какими-то безумными глазами. Несколько военачальников образовывали как бы второй круг вокруг владыки. Тут же вертелись писцы, евнухи и прочий люд, вроде виночерпиев и поваров. А еще в свите был светлоглазый человек лет пятидесяти в длинной выгоревшей одежде небогатого простолюдина. Глас Неспящего — второй из жрецов Подземного Хана.

Как предписывают древние обычаи и наставления, в ночь перед битвой Владыка Окоема переоделся в одежду простого нукера и в сопровождении двух верных телохранителей пошел к кострам, вокруг которых грелись его воины.

Ратники у костров пели и радовались. Они говорили о сказочных городах с голубыми куполами храмов, об изнеженных красавицах в бесчисленных купеческих гаремах, о богатой добыче, которая ждет их впереди.