litbaza книги онлайнНаучная фантастика«Химия и жизнь». Фантастика и детектив. 1965-1974 - Борис Васильевич Зубков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 245 246 247 248 249 250 251 252 253 ... 462
Перейти на страницу:
клетках, паразитирует на тех же чувствительных тканях, в которых заключены и эти самые нервные окончания, — и притупляет, уродует их так, что как органы обоняния они уже никуда не годятся. Не удивительно, что прежде мы почти не ощущали никаких запахов! Эти несчастные нервные окончания просто не способны были что-либо чувствовать!

— А потом мы взяли да и уничтожили этот вирус, — сказал Филипп.

— Нет, не уничтожили. Мы только разрушили хитроумнейшую механику, которая помогала ему устоять перед силами сопротивляемости, какими обладает нормальный человеческий организм. — Джейк присел на край стола, его смуглое лицо было серьезно и напряженно. — Целых два месяца после укола наш организм вел борьбу с вирусом не на жизнь, а на смерть. И с помощью вакцины он победил, только и всего; сокрушил последние укрепления захватчика, который сидел в нас с самого зарождения приматов и стал, можно сказать, неотъемлемой частицей нашего тела. И вот впервые за всю историю человечества эти изуродованные нервные окончания начинают нормально функционировать.

— Господи помилуй! — простонал Коффин. — Неужели это только начало?

— Это пока цветочки, — пообещал Джейк. — Все ягодки еще впереди.

— Любопытно, что скажут об этом антропологи, — задумчиво молвил Филипп.

— То есть?

— Возможно, где-то в доисторические времена была какая-то единичная мутация. Какое-то крохотное изменение в обмене веществ — и одна линия приматов стала уязвимой в отношении вируса, который никого больше не поражал. А иначе почему бы человеческий мозг стал так развиваться и совершенствоваться и самое существование человека стало до такой степени зависеть от его разума, а не от мускульной силы, что он возвысился над прочими приматами? Причина одна: где-то когда-то человек утратил остроту обоняния.

— Ну, теперь он снова ее заполучил, — с отчаянием сказал Коффин, — и никакого удовольствия это ему не доставит.

— Что верно, то верно, — подтвердил Джейк. — И, как я полагаю, он первым делом кинется искать виноватого.

Оба, Филипп и Джейк, посмотрели на Коффина.

— Ну-ну, бросьте дурака валять, ребята, — сказал Коффин, и его опять затрясло. — Мы все трое заварили эту кашу. Филипп, ведь ты сам говорил, что идея-то была твоя! Не можешь же ты теперь бросить меня…

Зазвонил телефон.

— Доктор Коффин, — дрожащим голосом залепетала перепуганная секретарша, — только что звонил какой-то студент, он… он сказал, что едет к вам. Он еще сказал, не позднее…

— Я занят! — срывающимся голосом завопил Коффин. — Никаких посетителей! Никаких телефонов!

— Но он уже едет, — перебила секретарша. — Он что-то такое говорил… что разорвет вас на куски собственными руками…

Коффин швырнул трубку. Лицо у него стало серое.

— Они меня растерзают! Филипп, Джейк, да помогите же!

Филипп вздохнул и отпер дверь.

— Пошлите кого-нибудь в морозильник, пусть принесут всю охлажденную культуру, какая там есть. И добудьте нам с пяток привитых обезьян и несколько десятков собак. — Он обернулся к Коффину. — И довольно хныкать. Ведь ты у нас мастер говорить речи, тебе и придется, хочешь не хочешь, справляться с разъяренными толпами.

— Но что ты собираешься делать?

— Понятия не имею, — отвечал Филипп. — Но, что бы я ни делал, тебе все равно не поздоровится. Придется снова научиться болеть насморком, даже если это будет стоить нам жизни.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Они лезли из кожи вон, но все понапрасну. Они орошали себе слизистую оболочку носа и горла таким количеством чистой культуры активнейшего вируса, что всякий нормальный человек на их месте уже до самой смерти не отделался бы от насморка. Но ни один из них так ни разу и не чихнул.

Они смешали шесть различных видов вируса, полоскали этой вонючей смесью горло и поливали ею себя и каждую привитую обезьяну, какую удавалось добыть. Никакого толку.

Они вводили себе сыворотку внутримышечно и внутривенно, в руку, в ягодицу, под лопатку. Они ее пили. Они в ней купались.

Тщетно. Насморк им не давался.

— Наверно, мы подходим к делу не с того конца, — сказал однажды утром Джейк. — У нашего организма сейчас максимальная сопротивляемость. Необходимо ее сломить, тогда мы, может, чего-нибудь и добьемся.

И стиснув зубы они ринулись по этому пути. Они голодали. Заставляли себя не спать по несколько суток кряду, пока глаза у них от изнурения не стали закрываться сами собой наперекор всем ухищрениям. Они тщательно разработали себе безвитаминную, безбелковую и бессолевую диету, их еда вкусом напоминала переплетный клейстер, а пахла и того хуже. Они работали в мокрой насквозь одежде и мокрой, хлюпающей обуви, выключали отопление и распахивали настежь окна, хотя уже настала зима. После всего этого они снова и снова опрыскивали себя активным охлажденным вирусом и, как верующие чуда, ждали, чтобы засвербило в носу.

Но чуда все не было. Изобретатели сидели туча тучей и глядели друг на друга. Никогда в жизни они не чувствовали себя такими здоровяками.

Вот только запахи. Все трое надеялись, что со временем привыкнут и обтерпятся, но не тут-то было. Напротив, они начали ощущать даже такие запахи, о существовании которых прежде и не подозревали, — запахи ядовитые, запахи до отвращения приторные, запахи, от которых они, согнувшись в три погибели, кидались к раковине. Они пытались затыкать себе нос, но запахи тут же просачивались через любую затычку. К обеденному столу бедняги шли, как на пытку, и с устрашающей быстротой теряли в весе.

Но простуда их не брала.

— По-моему, вас всех надо посадить в сумасшедший дом, — сердито сказала однажды холодным зимним утром Элли Доусон, вытаскивая посиневшего и дрожащего Филиппа из-под ледяного душа. — Вы совсем рехнулись. Вас нужно охранять от вас же самих, вот что я тебе скажу.

— Ты не понимаешь! — простонал Филипп. — Нам просто необходимо простудиться.

— Да зачем? — взорвалась Элли. — А что случится, если вы не простудитесь?

— Вчера в лабораторию нагрянули три сотни студентов, — терпеливо объяснил Филипп. — Они говорят: запахи доводят их до исступления. Они теперь не выносят общества даже лучших друзей. Если мы им не поможем, они разорвут нас в клочки. Завтра они, конечно, придут опять, и с ними еще триста человек. И ведь это — те шестьсот, с которых мы начинали. А что будет, когда еще пятнадцать миллионов обнаружат, что собственный нос не дает им житья?

Он содрогнулся.

— Ты видела газеты? Люди уже рыщут по городу и принюхиваются ко всему, как ищейки. Вот теперь-то и выясняется, что мы поработали на совесть. Мы бессильны, Элли. Нам не за что уцепиться. Эти антитела слишком хорошо делают свое дело.

— Так найдите какие-нибудь дрянтитела, которые с ними справятся, — туманно посоветовала Элли.

— Ну что за глупые шутки…

— А я вовсе не шучу!

1 ... 245 246 247 248 249 250 251 252 253 ... 462
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?