для французов и немцев, пошел бы иной расклад. Но они, пусть и вынужденно, их предоставили. Понимаю. Почти не осуждаю, но могли бы меня в известность поставить.

Поможет Австрия или нет, я не знаю, а вот Румыния воюет с нами сейчас. Значит, начинаем «раскачивать лодку», обещать венграм свою помощь, а в будущем — дипломатическое признание их государства. А ведь пожалуй, венгры смогут и нам помочь в боях с оккупантами. В империи имеются национальные венгерские части. Кстати, неплохие. Ежели, они ударят по французам, то вполне себе… Да, нам это на руку.

Стало быть, пусть Пылаев начинает искать каналы для общения с венграми, да и Фраучи пусть потрудится. Нам нужны властители умов, нужны авторитетные люди. Аристократия, старшие офицеры. Жаль, нет выходов на революционное венгерское подполье. А оно у них имеется.

Кого ещё подключить? Надо бы посоветоваться с матушкой, когда она вернется с Дальнего Востока. Наверняка у российской аристократии имеются личные связи с венгерской аристократией. Если у великой княгини у самой нет таких, то может подсказать.

Глава 12

Турецкий марш

С началом войны с супругой виделись крайне редко. Разве что, по ночам. Я теперь приходил в спальню часа в два, а то и в три часа ночи, а уходил часов в семь, а нередко и в шесть. Но как бы поздно я не пришел, Соня не засыпала. Обязательно дожидалась меня, чтобы поцеловать на ночь, укрыть одеялом, а уже потом, уютно приткнувшись к моей спине, засыпала.

А кроме жены, с другого бока приткнулся кот Васька, приносивший с собой дополнительный уют.

От их присутствия мне сразу же становилось легче, а суета и стрессы, накопившиеся за день, куда-то уходили.

У императрицы тоже хватало дел. Вместе с придворными дамами, она занималась сбором средств для раненых, собирала посылки для отправки на фронт, а еще организовывала помощь детям, оставшимся без родителей. Таких было пока немного, но они появлялись.

Софья вообще удивлялась самому факту сиротства. Нет, не тому, что ребенок оставался один, без родителей, такое иной раз бывает. Но, по ее мнению, ни один ребенок не должен расти среди чужих дядей и тетей, а обязан иметь семью. Моя супруга изумлялась — почему детей, оставшихся без родителей, не забирают родственники? В Турции, например, таких ребятишек сразу же берут близкие родственники — дедушки и бабушки, дяди и тети. Нет близких — заберут дальние. А если и таких не окажется (это уже редкость!), тогда позаботятся соседи. Сосед сразу же возьмет ребенка в свой дом и воспитает как своего сына.

Вот здесь я с ней полностью согласен, но, увы, у нас все не так, как в Османской империи. Говорят, что когда-то и на Руси не было детей-сирот, но с течением времени и нашим приближением к цивилизации, они появились. Впрочем, историки считают, что впервые «беспризорники» стали появляться даже не после монголо-татарского нашествия, а после Великой Чумы, пришедшей к нам около 1358 года, когда из-за страшной болезни почти обезлюдела и Москва, и другие русские города. Дети, якобы, имели более сильный иммунитет и, в отличие от взрослых, они выживали.

Сегодня я пришел сравнительно рано, часов в двенадцать. Разумеется, Сонечка ещё не спала, а сидела у туалетного столика, разбирая какие-то свои украшения. Их у моей девочки было немало. Что-то она с собой привезла, а что-то ей подарила Ольга Николаевна и Александра Федоровна.

Вот тут вот, совсем удивительно. Вдовствующая императрица (как ее иной раз называли — императрица-бабушка), на дух меня не переносила, ни разу не явилась в гости, ни разу не пригласила меня в Павловск, в свой дворец. Вдова покойного Николая Александровича даже отказалась приехать на коронацию, сославшись на старость и слабое здоровье. При дворе, да и в народе шептали — дескать, чудит старушка, а истинные причины неприязни знали немногие.

Так вот, в отличие от меня, к Софье вдовствующая императрица отнеслась со всем радушием, словно родная бабушка к внучке. Зазывала ее на чай, одаривала золотыми финтифлюшками и бриллиантами. Причём, первая встреча вдовствующей и действующей (или, как оно правильно?) императриц, состоялась при весьма прискорбных обстоятельствах, когда Соня, вместе с моей матушкой, отправились в Павловск, чтобы осмотреть царский дворец на предмет размещения там госпиталя для нижних чинов.

Скажу, что пока госпиталя в таком количестве нам не нужны — тьфу-тьфу, чтобы не сглазить. Пока вполне хватает и тех, что уже имеются на фронтах и в прифронтовой территории, но я решил, что следует создать некоторый запас «койко-мест», отдав под будущие лазареты квадратные метры (и километры!) лишней жилплощади. А у кого в России больше всего жилья? Разумеется, у государя-императора. Поэтому, передал в военное ведомство, для раненых и увечных, свои ближние дворцы в Павловске, Гатчине, Ораниенбауме и Петергофе, оставив для себя лишь Царскосельский и Зимний. Царское село у меня теперь и жилье, и ставка, а в Зимний, в случае чего, можно переселить всех родственников, включая тетушек и дядюшек.

Московский Кремль и Ливадийский дворец пока решил не трогать. В Кремле у меня спецслужбы разворачиваются, а может (но не хотелось бы!), придется в Москву столицу переносить.

По правилам этикета мне самому следовало ехать в Павловск, просить старушку-бабушку, чтобы та поделилась жилплощадью. Слово «жилплощадь» из другого времени, но не суть важно. Важно, что делиться только на время, а может, так все сложится, что лишние госпиталя и вообще не понадобятся.

Разумеется, мне самому ехать не хотелось, да и время терять жалко. По меньшей мере — полдня вылетят в никуда. Хорошо, что матушка с женой всё поняли. Молодцы.

Предполагалось, что встреча пройдет беспокойно, а Александра Федоровна, хотя и не откажет в размещении раненых и увечных, но, по крайней мере, проявит недовольство. Но нет, «бабушка» проявила чуткость. Угостила дочь и ее невестку чаем со сладостями, надарила Соне безделушек (впрочем, каждая такая «безделушка» стоит как новый автомобиль!) и приказала начать вывозить мебель и картины из дворца, складывать их во флигель. Сама же решила оставить себе пару комнат, да ещё комнаты для прислуги. Подумав, я произвел вдовствующую императрицу в Почетные попечители Павловского военного госпиталя. Пусть входит в образ, а заодно и кровати для раненых начнет закупать. Хирургическое оборудование и все прочее, включая капельницы, столы для операций уже имеется, всё на складах, а если понадобится — завезем.

Так что, теперь юная императрица навещала бабушку-императрицу раза три, если не четыре, а та, будучи рада внучке, постоянно её чем-то одаривала.

И вот, застав Сонечку у туалетного зеркала, я решил, что она делает смотр своим украшениям.

Поцеловав супругу, я кивнул на камушки, лежавшие на столике:

— Александра Федоровна стала дарить неоправленные бриллианты?

— Нет, это не из сокровищниц русских цариц, — улыбнулась Соня. — Это мое приданое. Вернее — часть моего приданого.

Камушки были красивые и разноцветные. Тут и красные, и синие, и зеленые и ещё каких-то цветов. Чем-то похожи на леденцы, только помельче. Но всё равно, каждый камушек величиной с доброго таракана, а то и побольше. А про приданое мы с супругой как-то говорили. Вернее, она сказала, что отец ей дал вполне приличные деньги (они у нее в каких-то банках), украшения, но я это пропустил мимо ушей. Не тот случай, чтобы мужу интересоваться состоянием супруги. Вот, если бы Омар Фарук отдал за Сонечку (ну, в те времена, когда она ещё была Нермин) Босфор или Мраморное море, было бы интересно. А деньги да побрякушки… Несерьезно.

— Красивые, — одобрительно кивнул я. Зевнув, поцеловал Соню в плечико. Посмотрев на постель, увидел, что на моей подушке уже разлегся Васька.

— Вась, у тебя совесть есть?

Вопрос традиционный и, как всегда, риторический. Совести у рыжего стервеца, исполняющего еще и функции моего ангела-хранителя, нет ни капли, а если он сегодня занял мою подушку, то мне придется обойтись без оной. Или, слегка потеснить Соню. Ежели бы рыжий улегся на подушку супруги, так ещё бы был шанс сдвинуть его — Софью он уважает. А коли забрался на мою, так шансов уже нет. Все-таки, кто в Российской империи главный? Все говорят, что я, государь Всея Руси. А мне кажется, что все-таки кот.

— Нет, Василий, — опять я воззвал к его кошачьей совести. — Я целый день работаю, устаю, а ты мое место занимаешь. Хотя бы одну мышку поймал.

— Не ругай мальчика, — заступилась за рыжего наглеца супруга. — Он, между прочем, тоже устал. Тяжело ведь целый день работать котом.

Что правда, то правда.