— Но…

— Тсс, потерпи, я докажу тебе, что прав.

Грегори вел ее за собой, и возражать не было смысла. Они шли в ее комнату.

— Ведь ты женишься на другой, зачем же тебе я, — возразила Айлин, но даже ей самой этот довод показался неубедительным.

— Я еще не женат.

— Но как ты выпутаешься из этого контракта?

— В крайнем случае, можно будет покончить с собой, — хохотнул Грегори.

Однако Айлин восприняла его слова всерьез. Это как же, такой красивый, сильный, желанный — и уйдет из жизни?! Ее даже замутило. Она хочет его, он ей необходим! И вдруг лишиться его навсегда?.. Зачем тогда жить самой?

Грегори распахнул дверь в ее комнату.

Айлин замерла. Неужели она бросится в этот омут, в эту неизвестность?

— Может, нам… — начала было она, но, взглянув на Грегори, осеклась.

В его глазах было столько страсти, что устоять перед ней не хватало сил.

— Молчи, — хрипло попросил Грегори. — Мы оба этого хотим.

В глубине души Айлин чувствовала, что поступает неправильно, но в то же время знала: это неизбежно. Она пыталась разобраться, понять, что можно делать, а чего нельзя, но Грегори уже увлек ее в комнату и закрыл за собой дверь.

Тут же последовал жаркий поцелуй.

И снова Айлин обо всем забыла. А Грегори уже подталкивал ее к кровати, ноги сами шагали к ней. Все вдруг переполнилось новыми ощущениями, сбилось, спуталось, и вот Айлин уже лежит, а Грегори жадно целует ее лицо, шею, плечи, заставляя замирать сердце.

— Я выпила слишком много шампанского. Иначе бы ничего подобного себе не позволила, — попыталась как-то оправдать свою уступчивость Айлин.

— Еще шампанского! — прошептал он ей в ухо. — Вот что тебе сейчас нужно. Еще Пару бокалов.

Грегори приподнялся, но она потянула его назад: шампанского ей не хотелось. Он истолковал ее жест по-своему. Его губы с новой страстью впились в рот Айлин, оба дрожали, рвались друг к другу, но надо было еще избавиться от одежды.

Грегори привстал, сбросил смокинг, швырнул его на пол. Айлин в последний раз попыталась удержаться на краю благоразумия.

— Давай не будем торопиться, — слабым голосом попросила она, хотя уже понимала, что время сомнений прошло. Они переступили грань невинных ласк.

— Хорошо. — Глаза Грегори блеснули. — Давай будем медленно раздевать друг друга, пока не останемся в костюмах Адама и Евы. И тогда я возьму тебя.

— Я не об этом, — досадливо поморщилась она.

— Извини. Но я все равно разденусь.

Он снял галстук, стал расстегивать рубашку. Близость Грегори опьяняла, и Айлин подумала о том, что сейчас он разденется и… Но ее мучила совесть, не давая покоя.

— Я не хочу, чтобы ты меня брал, я не вещь. — Собрав силы, она попробовала высвободиться, но тщетно.

— Я не то сказал, извини, милая. — Грегори взглянул на нее и виновато, и лукаво. — Я хочу, чтобы ты сама отдалась мне.

Он снял рубашку, и Айлин зарделась.

— Что ты делаешь! — вырвалось у нее.

— Раздеваюсь. Ведь одежда мешает…

— Раздеваться надо в своей спальне! — выкрикнула она, с трепетом глядя на его обнаженный торс, и вдруг испугалась: а что, если ее нагое тело не оправдает ожиданий Грегори? Вдруг он разочаруется?

— Ты что, стесняешься? — ласково улыбнулся Грегори. — Может, поможешь мне?..

— Нет! — Айлин судорожно сглотнула.

Он пристально посмотрел ей в глаза и многозначительно пообещал:

— Когда настанет твой черед, я раздену тебя губами, зубами, языком. Хочешь?

Мысли ее туманились. Разве такое возможно?

— Все равно это ничего не решит, — прошептала Айлин, глядя, как падает на пол его рубашка.

— Все давно решено. И я говорил тебе об этом…

Айлин смотрела на него широко раскрытыми глазами. Эти сильные руки, широкие плечи, мощная грудь… Ни одна женщина не устоит перед таким мужчиной, и она не исключение. Тогда, в парке, она не обманулась — Грегори сложен идеально.

Она подняла руки и осторожно коснулась груди Грегори. Он вздрогнул, и Айлин вдруг почувствовала свою власть над ним. Повинуясь безотчетному желанию, она приблизила губы к его соску и лизнула.

— Ты вкусный.

Он рассмеялся, встал и, расстегнув ремень и молнию брюк, снял с себя остатки одежды.

— Теперь ты можешь попробовать меня всего.

Айлин не могла отвести глаз. Господи… Мужские достоинства Грегори произвели на нее впечатление. Кроме Эшли, у нее не было мужчин, но тому до Грегори было далеко, в том числе и по темпераменту. Эшли снисходил, дарил себя, словно делал великое одолжение, любил как-то устало, даже чуть небрежно. А Грегори… Грегори, похоже, хочет ее даже сильнее, чем она его.

Грегори склонился над ней и провел языком по нежной коже груди, выступающей из лифа платья.

— Ты тоже вкусная. — Он ухватил зубами край платья и потянул вниз.

— Молния сзади, — подсказала Айлин. — Помоги мне встать.

Грегори что-то пробормотал, но подчинился.

Едва оказавшись на ногах, Айлин ощутила почти непреодолимое желание сбежать, но Грегори, видимо почувствовав это, властно привлек ее к себе и снова стал целовать. Его руки блуждали по спине Айлин, сначала медленно, потом с все возрастающей страстью, и вот пальцы, нащупав язычок молнии, рванули ее вниз…

Красный шелк с шуршанием распластался у их ног, и Айлин с бьющимся сердцем ожидала того, что пошлет ей судьба.

Будь что будет. Как хорошо отбросить все страхи, отдаться блаженному, пьянящему чувству свободы! Ведь она влюбилась почти с первого взгляда, хотела близости с Грегори с самой первой их встречи в парке, и это желание росло с каждым днем. А сегодня оно наконец сбудется.

Грегори чуть отстранился и с восхищением смотрел на нее, голубые глаза упивались стройным телом Айлин.

— Какая прелесть! — выдохнул он со стоном и накрыл ее груди теплыми ласковыми ладонями.

Айлин таяла от его нежных прикосновений, она и не догадывалась, что любовная игра может быть такой захватывающей. Желание туманило голову, заставляя изнемогающее тело требовать все новых и новых ласк. Айлин даже не заметила, как Грегори снял с нее трусики, чулки, туфли.

Пожалуйста… Еще… Еще… Да! Да!! Да!!! Она не знала, говорит ли вслух или эти слова бьются в сердце.

— Грегори… — Айлин ногтями впилась в его спину, выражая нетерпение.

Он приподнял ее, и твердая плоть ворвалась в жаждущее лоно Айлин. Со стоном облегчения она обвила талию Грегори ногами, откинула голову.

— О-о-о, милый…