– Бретт Фавр, – уточнил он. – Вы когда-нибудь обо мне слышали? Я играл за «Пэкерсов». Два раза брали Суперкубок. Я сейчас на пенсии.

Я схватил его за руку и выдернул придурка из кресла.

– Ч-ч-что за х-х-хрень?

– Чего? – засмеялся Бретт, отступив назад. – Какая разница, парень? Она не помнит. Мне говорили про ее… как там? Перезагрузку. Я думал, они шутят…

Я снова грубо пихнул его.

– Она тебе не ш-ш-шутка. И не смей так с ней говорить.

Я был не намного выше или больше его, но носил доспехи, которые заставляли хулиганов сторониться меня в старшей школе. Спина прямая, ноги расставлены, неподвижный, как камень. Я был готов к бою, но выражение лица Бретта мгновенно стало угрюмым.

– Черт, эй, прости, чувак. Я не понимал, что это так важно.

Мои кулаки разжались, и я всмотрелся в его лицо, проверяя, правда ему жаль или прикидывается.

– Это важно, и ты больше не т-т-трахаешь ей мозги.

– Прости, правда, – сказал он, а потом дернул подбородком через плечо. – Черт, похоже, она в беде.

Я оглянулся. Тея сидела неестественно выпрямившись, приступ сжал ее точно тиски. Она вся застыла, за исключением рук, которые дергались на столе, стуча ручкой.

Вдох. Выдох. Я повернулся к Бретту, собрал в кулак всю волю и четко произнес:

– Отвалил от нее на хрен.

– Ого, остынь, чувак. Ну правда, ошибся. – Он поднял руки и пошел назад к двери. – Больше такое не повторится.

Я понятия не имел, могу ли ему верить или нет. Я не умел читать людей. Я смотрел на него, пока он не вышел из комнаты отдыха, затем поспешил встать на колени рядом с Теей.

– Эй, – мягко позвал я.

Она испуганно посмотрела на меня, ее дыхание стало прерывистым.

– Сколько уже прошло? – прошептала Тея.

– Два года, – сказал я. – Врачи работают над твоим делом. Они собираются все выяснить.

«А если нет, я их заставлю».

Она кивнула и сделала несколько глубоких вдохов.

– Я была без сознания. Но теперь вернулась.

– Я рад, что ты вернулась, – сказал я.

Медленная улыбка разгорелась на ее лице, как восход солнца.

– Ты первый человек, кого я вижу. – Она протянула руку, ее голос стал тверже. – Я Тея Хьюз.

– Привет, Тея. Я Джимми.

Ее дружеское выражение вернулось.

– Джимми, – повторила она. – Это имя тебе подходит. У тебя добрые глаза.

Я улыбнулся.

– Да, мне говорили.

* * *

Я нашел Алонзо снаружи, он сидел на скамейке и курил сигарету.

Увидев меня, босс поднял руки.

– Знаю, знаю. Я все слышал. Бретт извинился. Он не мог поверить в ситуацию мисс Хьюз и зашел слишком далеко. Это больше не повторится.

– Вы не собираетесь его ув-в-волить?

Глаза Алонзо слегка расширились, и унижение поползло по моей коже, как красные муравьи, заставляя мое лицо гореть. Чертово заикание украло у меня всю власть или влияние.

– Я думал, Делия просто нагрубила, – сказал Алонзо мягче, чем я когда-либо слышал. – Ты мог бы мне сказать.

Я напрягся.

– Я никому не говорю. С какой стати?

Алонзо почти грустно посмотрел на меня, затем махнул рукой.

– Не бери в голову. Бретт на испытательном сроке. Еще одна выходка, и он полетит отсюда. – Он бросил на меня мрачный взгляд. – Я слышал, ты с ним довольно грубо обошелся.

Я вздернул подбородок.

– У Теи случился приступ.

– Боже. – Алонзо выпустил дым. – Слушай, я старею и быстрее устаю. Нам нужен Додсон. Я поставлю его на ночную смену на несколько недель, где он не сможет ни с кем разговаривать, как тебе такое?

Я скрестил руки.

Алонзо сел и ткнул в моем направлении двумя пальцами, держащими сигарету.

– Не смотри на меня так, Уилан. Я и тебя думал посадить в ночную смену, слышал? Бретт на карандаше, но и ты тоже. Ты не можешь затевать стычки из-за мисс Хьюз. Прежде всего это непрофессионально. Более того, она не твоя.

Мои плечи напряглись.

– Я это знаю.

– Да? Я слышал, ты хочешь купить ей художественные принадлежности.

– Уже купил.

– Господи всемогущий, а Делия это одобрила?

Я ничего не сказал.

– То есть нет. – Алонзо вздохнул. – Так и знал. Ты влюбился в бедную девушку.

Мои руки опустились.

– Я в нее не влюбился. Она не может…

– Это верно. Она ничего не может. – Он бросил сигарету и раздавил ее ботинком.

– Она умеет рисовать, – сказал я. – Она художница. Она должна рисовать.

Я приготовился к тому, что Алонзо взорвется, но он откинулся на скамейке.

– Я знаю. Обидно наблюдать за тем, как она обходится ручкой и бумагой, день за днем.

– Так что? Завтра?

– Завтра во время отдыха попробуй. Но если мисс Хьюз расстроится, то все. – Он сделал резкое движение рукой. – Никаких больше красок.

– Понял.

– Посмотрим. Помнишь, как Делия чуть было не вышвырнула тебя на прошлой неделе? Или у тебя тоже амнезия?

– Я помню.

– Она не любит странных мужчин, интересующихся ее сестрой. Ты можешь понять почему, не так ли?

Вдох. Выдох.

– Я бы никогда не навредил Тее. Клянусь.

Вышло отлично. Без единой запинки.

Алонзо долгую минуту смотрел на меня. Затем с тихим стоном наклонился и двумя пальцами поднял окурок от земли.

– Хорошо, Джим. Я тебя прикрою. Не заставляй меня сожалеть об этом.

Гравий хрустел под его ногами, когда он уходил, а слова так и висели в липком воздухе.

«Ты влюбился в бедную девушку».

Да. Я бы скорее бросил свою работу, чем причинил ей боль, но это не мешало моему глупому сердцу желать невозможного. Я был умирающим человеком в египетской пустыне Теи, а она парила передо мной точно мираж. Оазис, которого на самом деле нет.

И мне стоит прекратить стремиться к ней моей пустой душой.

После того, как Бретт испортил прошлую попытку, я решил подготовиться еще лучше. Вернулся в художественный магазин и купил мольберт, халат и один из этих подносов с отверстием для большого пальца. Нашел брезент в одном из шкафов и расстелил его под мольбертом в комнате отдыха, чтобы защитить старый линолеум. У меня было ощущение, что Тея, когда рисовала, не сдерживалась.