Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Значит, сэлам из спецподразделений Карантинного Комитета вы доверяете больше, чем людям?
Верховный Сумматор насупился.
— Сэлы такие же граждане Земли, как мы с тобой. Они жизни отдавали за человечество, между прочим. Плечом к плечу рядом с тобой сражались.
— Они отдавали жизни, потому что так предписывал программный код. А сейчас, после гражданской операции, какая у них мотивация?
Сумматор хмурился всё сильнее. Илге показалось, что она уловила запах озона от приближающейся грозы.
— Что это у тебя? — он кивнул на металлическую чешуйку в пальцах собеседницы.
Смутившись, Кайруне поспешно спрятала руку в карман.
— Так, талисман.
— Талисман, блинчики-куличики… — Лордкипанидзе презрительно хмыкнул. Предупредил: — В проблему сэлов не лезь, с этим я сам разберусь. Что касается твоего доклада, запомни: никаких последствий нет и быть не может. Вторжение мы предотвратили, паразитов на Земле зачистили. Даже их «учеников»-пакостников лечить научились! Будировать и дальше эту тему не нужно. Считаю продолжение работы твоей комиссии нецелесообразным, подыщи себе другое занятие. Сожалею, что так вышло, уверен был, что мы соратники. У нас ведь одна цель — безопасность человечества!
— Цель одна, методы достижения разные. Поэтому соратниками мы оставаться не можем, Верховный Сумматор. Очень надеюсь, что свою неправоту вы осознаете до того, как станет слишком поздно.
В «Тёплый ручей» Илга Кайруне вернулась в конце лета 2577 года. Выводы комиссии она не пересказывала, — Совет Федерации наложил на доклад гриф «Для служебного пользования». Старшему охотоведу хватило объяснения, что дочь разошлась в оценке ситуации с Верховным Сумматором и поэтому покинула Совет. Он не осуждал, не поучал, — в свои тридцать два Илга уже доказала, что способна принимать взвешенные и верные решения. Лишь заявил, дослушав рассказ:
— Всё же я думаю, не гоже тебе снова становиться помощницей, — с твоим-то опытом! Принимай руководство егерским пунктом, раз уж решила остаться.
Илга удивлённо приподняла бровь. «Тёплый ручей» был для отца всей жизнью. Здесь жили и работали его родители, здесь родился он сам, провёл детство, сюда вернулся после учёбы. Познакомился с любимой женщиной, прошёл весь путь от стажёра до старшего охотоведа.
— А как же ты? — спросила.
Томас Кайрус засмеялся.
— Не бойся, без дела не останусь! Вон, в Новосибирский университет зовут, проректором по науке. Я раньше отнекивался, а сейчас соглашусь, пожалуй. Стар уже за собарсами бегать.
Обязанности старшего охотоведа Илге были хорошо знакомы: привычная с юности работа. Для сотрудников егерского пункта она стала не только начальником, а другом, в любых обстоятельствах можно было рассчитывать на помощь и подсказку. За три года новых лиц в «Тёплом ручье» не добавилось, наоборот — Марыся Ясинская вышла замуж, родила сына и жила теперь с семьёй в Челябинске. Замену ей Томас Кайрус не искал, Ника прекрасно справлялась с работой. Девушка сделалась своей, родной в дружной егерской команде. Её прошлое больше никого не заботило. Три года, прожитые в «Тёплом ручье» — чем не прошлое?
Поговорить со своей сотрудницей начистоту Илга не решалась долго, почти год. Возможно, не заговорила бы вообще, навсегда похоронив тайну Тары Монаган, если бы не всё более близкие отношения Ники и Игната Карасёва. Для молодого егеря, открытого, часто излишне доверчивого, недавняя планетарная катастрофа была чем-то далёким, абстрактным. До маленького зауральского посёлка, где он родился и вырос, «Друзья индейцев» и медеанские паразиты не добрались. Большой Блэкаут он запомнил, как две недели без электроэнергии и связи с внешним миром. Теперь пара собиралась пожениться, и Карасёв имел право знать о некоторых аспектах прошлого своей любимой. Не от Илги, разумеется. Пусть будущая супруга сама расскажет. Если посчитает нужным.
Ника-Тара выслушала историю своей жизни равнодушно. Пожала плечами.
— Я ничего этого не помню. Не смогла вспомнить три года назад, теперь и подавно не вспомню. Тары Монаган больше не существует, я — Ника. Говоришь, мне двадцать два года? Замечательно! Значит, впереди у Ники долгая счастливая жизнь и любимая работа. Позади — нет ничего.
— Твои родители и старшие братья живут в Северной Америке…
— Думаешь, я приду к ним и вспомню своё детство? Может быть да, может нет. Может — на половину. Как старые видеофильмы, которые иногда попадаются мне на глаза: знаю, что видела это прежде, но где, когда — не могу вспомнить. Очень неприятное дежавю. Но даже если я вспомню детство, чем это поможет? Самые страшные годы останутся во тьме. Что я натворила, за что меня пытались… убить?
— Есть другой способ добраться до этих воспоминаний, — осторожно произнесла Кайруне. — Методика доктора Клейна творит чудеса. Ни одного отрицательного результата пока что.
— Клейн? Кто это?
— Доктор, лечащий бывших «Друзей индейцев». Почитай в Сети, о нём много пишут. Я могу с ним связаться, он проведёт для тебя приватный сеанс. Результат будешь знать только ты. Решать тоже тебе. Так что думай.
Ника-Тара думала неделю. Запершись у себя в комнате, целыми днями не вылезала из Большой Сети, — Илга специально освободила её от текущих обязанностей. Выискивала информацию о работе доктора Клейна. Но больше её интересовало, кем были «Друзья индейцев», что они творили во времена Большого Блэкаута. А потом она исчезла. Сбежала из-под носа несостоявшегося жениха.
— Мы полетели фотоловушки проверить на тропе поликорнов, — оправдывался Игнат перед начальницей. — Я с Ники глаз не спускал, всего на минутку из машины вышел. А она — фьють! Почему?!
Парень выглядел таким несчастным, что распекать его у Илги совести не хватило. Сама виновата, не предусмотрела такой вариант.
«Угнанный» автограв нашёлся быстро — в соседней Маныште, на стоянке возле ТЛП-кабины. Найти же человека среди пятнадцати миллиардов, свято почитающих тайну личности — задача невыполнимая, если он сам не хочет, чтобы его нашли. Игнат надеялся, что любимая вернётся — через месяц, два, полгода, год. Не вернулась. Тара Монаган исчезла навсегда.
