Бритоголовый мужчина ещё раз прошёлся оценивающим взглядом по фигуре лейтенанта.

– Идёмте.

– Я только пытался помочь семье сестры.

– Разберёмся.

– Возьмите моих хлопцев, – расслабился Рябоконь. – А то сбежит ещё.

– Не сбежит.

Константин встретил прямой взгляд бритоголового, и его впервые взяли сомнения в своём физическом превосходстве. Этот далеко не молодой мужчина мог за себя постоять и был безукоризненно уравновешен, что достигается даже не годами – десятилетиями занятий боевыми искусствами.

– Я не сбегу.

– Знаю, – усмехнулся бритоголовый.

Константин двинулся к двери, на пороге оглянулся, нашёл глазами сытое полубрезгливое лицо Рябоконя, довольного своей «победой», проговорил вполголоса:

– Спасибо за совет, Марк Ефимович, я обязательно обращусь в суд! Вас и ваших холуёв надо останавливать! Не расслабляйтесь. Произвол в отношении детей в наши времена карается так же, как и коррупция.

Вышел, оставив позади шепоток девиц и бормотание побитых парней. Компания Рябоконя высыпала за ним наружу, глядя, как бритоголовый уводит нарушителя спокойствия.

– Идёмте ко мне, – сказал мужчина.

– Вы кто? – оглянулся Константин.

– Начальник охраны пансионата, – ответил конвоир. – Максим Олегович. А вас как зовут?

– Константин. Яшутин. Прошу прощения, что не сдержался.

– Разберёмся.

Они дошли до небольшого флигеля со стенами, обитыми белым сайдингом, провожатый успокаивающе махнул рукой встрепенувшемуся молодому человеку в серой униформе, сидевшему за телемонитором, открыл дверь маленького кабинетика, впустил Яшутина.

– Присаживайтесь.

Константин сел на потёртый синий диванчик.

Бритоголовый – за небольшой стол.

– Рассказывайте.

– Лучше вызывайте полицию, не хочу объясняться два раза.

– Поговорим пока без полиции. Что случилось? Почему вы напали на уважаемого чиновника?

Константин помолчал, борясь с желанием демонстративно встать и уйти, но в мерцающих тигриным блеском глазах начальника охраны не было заметно ни угрозы, ни осуждения, ни пренебрежения, и лейтенант неожиданно для себя самого рассказал ему всё.

– Понятно, – кивнул бритоголовый. – На вашем месте я бы тоже принялся искать правду. Но затевать драку – последнее дело.

– Эти бодигарды меня оскорбили…

– Офицер должен уметь сдерживаться, тем более офицер спецназа. Кто вы по званию?

– Лейтенант.

– Выживать в экстремальных условиях вы умеете, но жить – не научились. Что за спецназ?

– «Зубр».

– Наслышан. Мы с вами в некотором роде коллеги, только я уволился в запас пятнадцать лет назад.

– Росгвардия?

– ГРУ.

Константин с любопытством вгляделся в лицо Максима Олеговича, вдруг осознавая его преимущество. Спокойствие и уверенность начальника охраны пансионата были не наигранными.

– Солидная контора.

– Да уж, – наметил улыбку собеседник. – Кое-чему нас научили. Но вернёмся к вашей проблеме, лейтенант. Конечно, каждому из нас следует уделять больше времени и внимания тем, кого мы любим, потому что они с нами не навсегда. Но делать это надо, не нарушая закона. Согласны?

– Согласен, – угрюмо отвёл глаза Константин. – Этот господин санкционировал изъятие детей, даже не ознакомившись с делом! По ложному доносу! Как можно разговаривать с такими вежливо?

– Гневаемся мы легко и ненавидим чаще, чем благодарим кого-то, а ведь порой доброе слово делает чудеса.

– Мы и говорим слишком много…

– Научитесь взвешивать свои решения, не доводя ситуацию до конфликта.

Константин сжал зубы.

– Максим Олегович, не читайте мне лекции по психологии, не теряйте времени, вызывайте полицию.

Бритоголовый стал задумчивым.

– Выдержки вам пока действительно не хватает, лейтенант, а это свойство ещё никому не помогло решить проблему. Что вы собираетесь делать?

Константин вскинул глаза, недоверчиво посмотрел на собеседника.

– Вы… не вызываете… полицию?

– Нет.

– Рябоконь вас сожрёт!

– Подавится. Откровенно говоря, эта компания мне тоже не нравится. Кто-то из больших людей наверху, – бритоголовый показал глазами на потолок, – пытался заставить директора освободить люкс Фудзи и отдать господину Рябоконю.

– Мне сказали – Фудзи занят.

– Совершенно верно, директор, естественно, не стал никого выселять. Так что у нас намечаются проблемы. Вы не ответили на вопрос.

– Съезжу в приют, повидаю детишек Зины, успокою… потом, наверно, пойду в суд.

Максим Олегович кивнул.

– Попробуйте, бороться надо в любых условиях, только без шума и ажиотажа. Не стоит наживать себе врагов.

– Благодарю за совет. Так я могу идти?

– Желаю удачи.

Константин встал, пошёл к двери, но вернулся и протянул начальнику охраны руку.

– Благодарю! Надеюсь, в долгу не останусь.

– Удачи, лейтенант, – повторил бритоголовый.

Верея – Волоколамск

Разговор с директором пансионата получился не слишком любезным.

Узнав о происшествии в бассейне, Валерий Романович вызвал к себе Калёнова, выслушал его объяснения и угрюмо осведомился:

– Ну, и что нам теперь делать, полковник? Зачем ты отпустил этого вояку? Мало того что Рябоконь остался недоволен тем, что мы не поселили его в Фудзи, так он теперь наверняка нажалуется своему покровителю, и нам пришлют комиссию Роскомнадзора! Нам это надо?

– Рябоконь велел забрать у сестры этого парня троих детей двух, четырёх и шести лет.

– И что с того? Забрал – значит, имел основания.

– Донос.

– Да что с тобой, Максим Олегович? С каких пор ты стал адвокатом в таких делах, защитником обиженных? Все мы, конечно, божьи твари, но не каждому встречному можно помочь. Пусть идёт в суд.

– Мы не божьи твари, – грустно возразил Калёнов. – Губители природы, убийцы зверей, животных и птиц – настоящих божьих созданий, грабители, воры, развратники. Продажные чиновники не могут быть божьими созданиями.

– Ты мне философию не разводи, – фыркнул Симанчук, вытирая вспотевший лоб платком. – За такими, как Рябоконь, стоит с и с т е м а, понимаешь?

– Потому и страшно, что за спиной преступника, – а он по сути преступник, – стоит силовая государственная система. Он может делать всё, что ему вздумается: оскорбить, унизить, отнять детей по надуманному предлогу – потому что кормится с этого! Даже убить! Зная, что останется на свободе. Ты предлагаешь мириться с этим?