прозрачность и сияние разное. Собранные вместе увеличивают силу Мастера. Вмурованные в стены способны укрепить их многократно. Разрушаются кровью Мастера и в этот момент выделяют сильнейший жар и свет. Подсвеченные живым огнем в руке Мастера Смерти дают луч, способный менять цвет в присутствии любого оружия, призванного пускать кровь, а также видеть прочие шуларты на расстоянии двадцати полетов стрелы. Однако в достаточном количестве крови, слез, слюны и прочих жидкостей телесных красные шуларты становятся невидимы для луча. Именно этим пользуются воры из других земель, да накроет Хворь Пустыни их дома. В руках чужестранцев шуларты несут опасность для обладателя. Сначала дают мощный приток сил и радости, способствуют бодрости и достижению целей, но только если постоянно находятся на теле владельца. Через один лунный круг взрываются, оставляя ужасающие смертельные раны. Если простолюдин-обладатель шуларта успеет избавиться от него до новой луны, останется жив. Но редко кто это знает и имеет силы отказаться от счастья.

Черные – камни из крови умершего Мастера Смерти. Остаются в пустыне после самоухода. Могут быть найдены простыми людьми, но жгут их так, что унести находку невозможно. Мастера Смерти берут камни без угрозы ожогов. По мощности рождаемого огня заменяет три десятка красных. Попасть за пределы Пустыни может только в руках Мастера, способен притягивать любой металл, даже золото. Использовать черные шуларты во благо ашайнов пока не доводилось. Хранятся сто лет, после распадаются черным песком.

Синие – редчайшие, всегда парные. Рождаются из крови мастеров, погибших в бою друг с другом. При условии, что бой был при достаточном количестве первозданного песка. Свойства изучены плохо, доподлинно известно только, что они не распадаются, либо срок этот больше, чем вся история ашайнов. Единственный синий шуларт из хранилища Совета Мастеров Шулая пропал. Пытки охранника ни к чему не привели. Синий шуларт Совета Мастеров Сайшона замурован в главной шахте во избежание искушения. Есть предположение, что синий шуларт придает прочность строению, в которое вмурован. Ни один горный обвал не тронул главную шахту Сайшона, а все прочие много раз приходилось возрождать.

Розовые – самоцветы жизни. Очень маленького размера, прозрачные. Рождаются из крови Мастера Смерти и крови роженицы. Чрезвычайно редки, потому что на родах присутствуют только женщины. В отличие от прочих шулартов излучают прохладу и не разрушаются от крови Мастера. Огня и света не дают. Свойства не изучены из-за малочисленности, но замечалось, что эти камни благотворно влияют на общение с животными Пустыни. В руках простого человека не опасен, но и свойств не проявляет. Срок распада неизвестен, ибо из-за малого размера единственный шуларт, сданный в хранилище, был утерян. Польза сомнительная».

Буквы поплыли, будто хотели незаметно соскользнуть со старой бумаги. С трудом удерживая тяжелые веки, Лала убрала свиток под кровать. Последнее, о чем она подумала, – это бугорок на тыльной стороне левой ладони. От него шло благостное тепло, будто кто-то медленно накрывал Лалу толстым, очень мягким одеялом.

* * *

Мастер Шай поправился очень быстро и с удовольствием проводил время в обществе Ученицы. Он рассказал, что Хворь Пустыни – загадочное явление, иногда накрывающее все земли ашайнов. На самом деле никто не может назвать даже предположительной причины Хвори. Известно лишь, что с каждым разом она становится сильнее.

– Я слышала ее голос, – сказала Лала и тихо, будто боялась, что Хворь ее услышит, добавила: – Очень страшно.

– Знаю. Дромы и соколы тоже ее слышат. Пустыня хочет нам что-то сказать, но пока не нашлось ашайна, способного ее понять. Сейчас это неважно, Хворь долго еще не появится.

– А что важно?

– Связи с другими землями, которые рвутся, – вздохнул Шай.

– Я не понимаю…

– Шулай закрывается от мира, потому что в Совете никто не хочет перемен, а они неизбежны. Нужно скорее завершить твое обучение.

Лала не решилась признаться, что опять не все поняла, и с радостью подскочила, когда Мастер Шай отправил ее упражняться с кинжалом. По крайней мере, в ипостаси метателя ножей она могла гордиться собой. Чтобы за тридцать шагов лезвие отсекло тычинки у змеецвета, не повредив лепестков, – такого никто не мог повторить. Она раз за разом метала ножи в сооруженную Чигишем цель – шестиглазое чудище с щупальцами вместо лап – и всякий раз точно туда, куда загадал Чигиш. А сам он бегал и приносил ей ножи, как упоенный восторгом мальчишка подает воину оброненную стрелу. Они смеялись во весь голос и не замечали, что Мастер Шай наблюдает за ними и улыбается тепло, но очень горько.

Красный плащ растворился на горизонте по пути на Шулай, как обычно, ранним утром. Но Мастер Шай впервые был ласков с Лалой и пообещал, что через две недели вернется с важным делом, и все навеки переменится.

Глава одиннадцатая

В ночь, когда должен был вернуться Мастер Шай, Лала проснулась от странного холода, опоясавшего ее грудь. Испугаться она не успела, потому что раньше, чем увидела над собой фигуру в плаще, она услышала голос своего учителя:

– Вставай.

Сглотнув невысказанный вопрос, Лала быстро вскочила, нашарила плащ и через мгновение стояла перед ним, готовая идти куда угодно. Шай осмотрел ее и скривил рот:

– Ты лохматая.

– И что? У нас ведь срочное дело.

– Мастер Смерти никогда не выходит в Пустыню в неподобающем виде. Приведи себя в порядок. И я не говорил, что дело срочное.

Сбитая с толку, Лала обмакнула пальцы в миску с водой и провела по векам. Потом тщательно заплелась и расправила все складки на плаще.

Мастер Шай кивнул:

– Так лучше. Идем.

Они покинули притихший оазис и окунулись в звездное небо над барханами. Мастер Шай шел впереди, песок тоненько пел под ногами, а Лала вспоминала об их первой встрече в пустыне. Тогда она так же пошла за ним, совершенно не представляя, что ее ждет. В этот раз ни страха, ни сомнения не было, только певучее ожидание нового. Шли они непривычно долго, Лала несколько раз оглядывалась, стараясь не потерять ориентира. А еще она удивлялась тому, что не чувствует и сотой доли жуткого холода своей первой ночи в пустыне.

Мастер Шай остановился так резко, что она чуть не уткнулась ему в спину. И тут случилось невероятное: красный плащ упал на песок. Учитель стоял перед ней совершенно обнаженным и улыбался. Лала невольно обернулась, не видит ли кто их. Бескрайние мягкие складки барханов равнодушно серебрились. Пока она восстанавливала дыхание и старалась не смотреть на костлявое старческое тело, он снял с шеи медальон и протянул ей:

– Надень.

– Зачем? – в полном смятении спросила Лала.

– Надевай.

Лала взяла медальон и охнула. Он оказался невероятно тяжелым. Но шею почти не тянул, зато согревал грудь. По-прежнему пряча глаза, она прошептала:

– Учитель, я не понимаю…

– Я не учитель тебе больше, Мастер Смерти, – глухо перебил ее Шай. – Мое время вышло. Я останусь тут.

– Вы… пришли умереть?

– Да.

– Но почему