— Джек, — представился он.

Перед рассветом мма Рамотсве ехала в белом фургончике по сонным улицам Габороне, мимо пивоваренного завода «Калахари», мимо Научно-исследовательской станции засушливых земель, держа путь на север. Из буша на обочину выскочил мужчина и замахал руками, но ей не хотелось останавливаться в темноте — неизвестно, кого посадишь к себе в машину в столь ранний час. Мужчина снова исчез в тени, но в зеркальце она успела разглядеть, как он разочарованно вздохнул. После поворота на Мочуди выглянуло солнце, поднялось над необозримой равниной, тянувшейся до самой Лимпопо. Еще совсем недавно никакого солнца не было, и вот оно, улыбается Африке — медленно катящийся по небу красно-золотой шар легко взмывает над горизонтом и поднимается все выше, разгоняя последние клочки утреннего тумана.

В прозрачном утреннем воздухе четко выделялись терновые деревья., в их ветвях порхали птицы — удоды, лори и разные маленькие пташки, названия которых она не знала. Вдоль дороги брел скот, миля за милей. Животные, задрав голову, смотрели перед собой и медленно шагали, стараясь выдернуть клоки сухой травы, крепко сидевшей в твердой, как камень, земле.

Вокруг простиралась безводная степь. Неподалеку, к западу, лежала Калахари, иссохшая земля цвета охры, раскинувшаяся на невообразимое множество миль вплоть до звенящей пустоты Намибии. Если бы мма Рамотсве сменила свой белый фургончик на один из тех грузовиков, что, съехав с шоссе, направлялись к пустыне, ей удалось бы преодолеть не больше тридцати — сорока миль, затем колеса стали бы вязнуть в песке и беспомощно прокручиваться. Растительность становилась бы все более скудной, терновые деревья встречались бы все реже, появились бы гребни выветренной породы, в которой вездесущий песок проделал расщелины и дыры. Голая земля с разбросанными там и сям серыми валунами — и никаких следов человека. Народу Ботсваны выпала судьба жить по соседству с огромной суровой пустыней, расположенной в самом сердце его страны, и потому он стал осмотрительным и трудолюбивым.

Там, в пустыне Калахари, по ночам можно услышать львов. Львы до сих пор живут на этих безбрежных просторах и рыком сообщают о себе во тьме. Однажды в юности мма Рамотсве побывала с подругой на самом дальнем выпасе, куда только может добраться скот. И ощутила невыносимое одиночество этого безлюдья. То была квинтэссенция Ботсваны, суть ее страны.

Тогда стоял сезон дождей, и земля покрылась зеленью. Дождь может в считанные дни преобразить пустыню. Земля была усеяна нежными ростками молодой травы, маргаритками, желтыми и красными цветами алоэ на длинных стеблях и вьющимися побегами диких дынь.

Ночью они развели костер рядом с хижинами пастухов, но огонь костра казался таким ничтожным под бескрайней пустотой ночного неба, на котором мигали созвездия. Она прижалась к своей подруге, и та сказала, что бояться нечего: львы не подходят к огню, как и сверхъестественные существа, толокоши, и другая нечисть.

Она проснулась рано утром. Костер почти погас. Сквозь сучья, из которых были сделаны стены хижины, она разглядела тлеющие угли. Где-то вдали раздался рык, но она не испугалась, вышла из хижины, встала под солнцем и вдохнула всей грудью сухой чистый воздух. И подумала: в Африке я только крохотная песчинка, но здесь есть место для меня и всех остальных, чтобы припасть к этой земле и назвать ее своей. Она подождала, не придет ли ей в голову еще какая-нибудь мысль, но мысль не пришла, и она вернулась в хижину, на подстилку, в тепло одеял.

И теперь, ведя белый фургончик сквозь все эти мили, мма Рамотсве думала, что однажды вернется в Калахари, на эту бескрайнюю равнину, в эти безлюдные просторы, при виде которых вновь и вновь разрывается сердце.

Через три дня после благополучного завершения дела мистера Патела мма Рамотсве выписала счет на две тысячи пула плюс накладные расходы. Получив оплату с обратной почтой, она была изумлена. Трудно было поверить, что мистер Пател без малейших колебаний выложил столь крупную сумму, и готовность, с которой он оплатил счет, пробудила у нее уколы совести относительно размеров гонорара.

Отчего это у некоторых людей чувство вины развито сильно, а у других напрочь отсутствует? Одни грызут себя за малейшие оплошности или просчеты, а других абсолютно не волнуют собственные предательства и обман. Мма Пекване принадлежит к первой категории, подумала мма Рамотсве, а Ноте Мокоти — ко второй.

Когда мма Пекване пришла в «Женское детективное агентство № 1», вид у нее был крайне взволнованный. Мма Рамотсве дала ей выпить чашку крепкого редбуша — так она обычно поступала со всеми нервными клиентами, — и подождала, пока гостья возьмет себя в руки. Она волнуется из-за мужчины, подумала мма Рамотсве, все признаки налицо. Но что случилось? Мужчина, как всегда, поступил отвратительно, но что именно он сделал?

— Боюсь, мой муж совершил ужасную вещь, — в конце концов проговорила мма Пекване. — Мне очень стыдно за него.

Мма Рамотсве тихонько кивнула. Так и есть. Отвратительное мужское поведение.

— Мужчины часто совершают дурные поступки, — заметила она. — Всех жен огорчают их мужья. Не вас одну.

Мма Пекване вздохнула.

— Но мой муж совершил ужасный поступок, — повторила она. — Просто ужасный.

Мма Рамотсве напряглась. Если рра Пекване убил кого-нибудь, тогда ей придется направить его жену в полицию. Она не станет помогать в сокрытии убийства.

— Что он сделал? — спросила она.

Мма Пекване перешла на шепот:

— Он украл машину.

Мма Рамотсве почувствовала облегчение. Машины воруют постоянно, и многие женщины разъезжают по городу в ворованных машинах своих мужей. Мма Рамотсве не могла представить себя в такой роли, и мма Пекване, как видно, тоже.

— Он сам сказал вам, что машина ворованная? — спросила она. — Вы в этом уверены?

Мма Пекване покачала головой.

— Он сказал, что ему одолжил ее один приятель. Что у того человека два «мерседеса-бенц» и второй ему не нужен.

Мма Рамотсве рассмеялась.

— Неужели мужчины думают, что нас так легко провести? — воскликнула она. — Неужели они считают нас полными дурами?

— Похоже, именно так, — отозвалась мма Пекване.

Мма Рамотсве, взяв карандаш, начертила несколько линий на бумаге. Взглянув на свои каракули, она поняла, что нарисовала машину.

Она подняла глаза на мма Пекване.

— Вы хотите, чтобы я подсказала вам, что делать? — спросила она. — Вы этого хотите?

Мма Пекване задумалась.

— Нет, — ответила она. — Этого я не хочу. Я знаю, чего хочу.

— И чего же?

— Я хочу вернуть машину. Ее владельцу.