Двор был большой, почти две трети акра. Там росли деревья и кусты — ничего особенного, в основном терновник, — но они давали густую тень и не погибали в засуху. Еще там были пурпурные бугенвиллей, щедро насаженные предыдущим владельцем и совершенно захиревшие к приезду мма Рамотсве. Чтобы посадить ее любимые папайи и тыквы, их пришлось вырубить.

Перед домом была веранда, любимое место мма Рамотсве. Ей нравилось сидеть здесь утром, когда вставало солнце, и вечером, до появления москитов. Она расширила веранду, натянув на грубо обтесанные деревянные столбы затеняющую сетку. Сетка задерживала палящие лучи солнца, и в ее зеленой тени пышно росли бегонии и папоротники, образуя на бурой земле оазис сочной зелени.

За верандой располагалась просторная гостиная с большим окном, выходившим туда, где когда-то зеленел газон. В гостиной был камин, слишком большой для этой комнаты, — гордость мма Рамотсве. Она поставила на каминную полку свой лучший фарфор: чайную чашку с портретом королевы Елизаветы и тарелку с изображением сэра Серетсе Кхамы, государственного мужа, президента, вождя народа Ботсваны. Он улыбался с тарелки, как будто благословлял мма Рамотсве и понимал все ее заботы. И королева на чашке тоже любила и понимала Ботсвану.

Но на самом почетном месте стояла фотография отца, сделанная в день его шестидесятилетия. На нем был костюм, купленный в Булавайо, куда он ездил навестить двоюродного брата. Отец улыбался, хотя она знала, что к тому времени он был уже тяжело болен. Мма Рамотсве была реалисткой, она жила в настоящем, но все же позволяла себе одну ностальгическую мысль, одну поблажку. Она воображала, как отец входит в дверь, улыбается, здоровается с ней и говорит: «Моя дорогая Прешас! Ты замечательно все устроила! Я горжусь тобой!» Она воображала, как возит его по Габороне в своем белом фургончике и показывает все достопримечательности, улыбаясь от гордости, которую он разделяет. Но она не позволяла себе делать это слишком часто, потому что все кончалось слезами. Она плакала о прошлом, о любви, оставшейся у нее внутри.

Кухня была веселой. Цементный пол, выкрашенный красной краской, блестел благодаря стараниям служанки Розы, работавшей у мма Рамотсве пять лет. У Розы было четверо детей от разных отцов, они жили в Тлоквенге с ее матерью. Роза убиралась у мма Рамотсве, вязала для кооператива и жила на эти скромные деньги. Ее старший сын стал плотником и давал матери деньги, помогавшие ей свести концы с концами, но младшим постоянно не хватало башмаков и новых штанишек, у одного были проблемы с дыханием, и ему был нужен ингалятор. Но Роза по-прежнему пела. Так мма Рамотсве утром узнавала о ее приходе — с кухни доносились обрывки песен.

Счастье? Мма Рамотсве и так была счастлива. С детективным агентством и домом на Зебра-драйв у нее было все, о чем можно только мечтать, и она понимала это. Понимала, насколько изменилась ее жизнь. Будучи замужем за Ноте Мокоти она постоянно ощущала, что несчастье, словно черная собака, ходит за ней по пятам. Но теперь все позади.

Если бы она послушалась отца, послушалась мужа тетки, то никогда не вышла бы замуж за Ноте и избежала бы нескольких тяжких лет. Но она была упрямой, как все двадцатилетние, которые еще не научились видеть, хотя убеждены в обратном. Мир полон двадцатилетних, размышляла она, и все они слепы.

Обэду Рамотсве Ноте никогда не нравился, и он прямо сказал об этом своей дочери. Но она заплакала и заявила, что только Ноте сделает ее счастливой.

— Не сделает, — сказал Обэд. — Этот человек заставит тебя страдать. Он просто-напросто использует тебя. Он думает только о себе и своих желаниях. Я говорю так, потому что был на рудниках и видел там всяких людей. Видел и таких, как он.

Она затрясла головой, выбежала из комнаты и услышала за спиной его крик, беспомощный, полный боли. Он до сих пор звучит у нее в ушах. Она причинила боль человеку, который любил ее больше всех на свете, доброму, доверчивому человеку, пытавшемуся ее защитить. Если бы можно было вернуться в прошлое, избежать ошибок, сделать правильный выбор…

— Если бы можно было вернуться в прошлое… — сказал мистер Дж. Л. Б. Матекони, наливая чай в кружку мма Рамотсве. — Я часто об этом думал. Если бы можно было вернуться в прошлое, зная то, что мы знаем сейчас… — Он удивленно покачал головой. — Боже мой! Я прожил бы другую жизнь!

Мма Рамотсве прихлебывала чай. Она сидела в конторе авторемонтной мастерской «Быстрые моторы» под календарем поставщиков запасных деталей — время от времени, когда в ее агентстве было затишье, она коротала время со своим старым другом. Бывают дни, когда людям не требуются никакие расследования, тут ничего не поделаешь. Никто не пропадает, никто не обманывает жен, никто не присваивает чужие деньги. В такие дни частный детектив может повесить на дверях своего агентства табличку «Закрыто» и отправиться сажать дыни. Правда, сегодня мма Рамотсве не собиралась сажать дыни; неторопливое чаепитие с последующим походом в Африканский торговый центр — прекрасное времяпрепровождение, не хуже любого другого. Можно будет посетить Книжный центр и посмотреть, не появились ли в продаже интересные журналы. Мма Рамотсве нравились журналы, их запах и яркие картинки. Особенно ей нравились журналы по интерьерам, в которых можно было увидеть, как живут люди в далеких странах. Сколько разных вещей у них, и каких красивых! Картины, роскошные портьеры, груды бархатных подушек, на которых так удобно сидеть полным людям, необычные изогнутые светильники…

Мистер Дж. Л. Б. Матекони вернулся к затронутой теме.

— Я совершил в своей жизни сотни ошибок, — сказал он, хмурясь при воспоминании. — Сотни и сотни.

Мма Рамотсве посмотрела на него. Она полагала, что в его жизни все было довольно гладко. Он учился на механика, копил деньги, а затем купил авторемонтную мастерскую. Построил дом, женился (к сожалению, жена умерла) и стал председателем местного отделения демократической партии Ботсваны. Он был знаком с некоторыми министрами (весьма поверхностно), его приглашали на один из ежегодных приемов в дом правительства. Его жизнь представлялась безоблачной.

— На мой взгляд, вы не совершили никаких ошибок, — сказала она. — Вот у меня их действительно было много.

Мистер Дж. Л. Б. Матекони удивился.

— Мне трудно себе представить, чтобы вы делали ошибки, — сказал он. — Для этого вы слишком умны. Сначала вы всё взвешиваете, а затем принимаете верное решение. Каждый раз.

Мма Рамотсве хмыкнула.

— Я вышла замуж за Ноте, — просто сказала она.

Мистер Дж. Л. Б. Матекони задумался.

— Да, — согласился он. — Это была серьезная ошибка.

Некоторое время они молчали. Потом мистер Дж. Л. Б. Матекони поднялся на ноги. Он был высокого роста, и ему приходилось следить за тем, чтобы, вставая, не стукнуться головой. Итак, он встал — за спиной у него висел календарь, а с потолка свисала липучка для мух, — прочистил горло и заговорил.

— Я хочу попросить вас выйти за меня замуж, — сказал он. — Это не будет ошибкой.