– Выходит, в хромосоме куча свободного места, – замечаю я.

– Никто еще пока не нашел Розеттского камня[5] для ДНК.

Я тяну Мерит за кудряшку:

– А вдруг это будет твоим вкладом в науку.

В ответ дочь пожимает плечами:

– Ты ведь знаешь, как говорят. Если вам нужен подходящий мужчина для работы… возьмите женщину.

Мерит внезапно наклоняется вперед и порывисто обнимает меня. Подростковый возраст – точно летняя погода в Бостоне. Яркое солнце сменяет бурю. Периодически выпадает град. А за облаками кое-где ясное небо.

Я обнимаю дочь обеими руками, слово пытаясь заключить в кокон, оберегающий от бед. Помню, каково было чувствовать ее под зонтиком моей грудной клетки и слышать биение двух сердец. Очень хорошо помню. Просто сейчас я не всегда слышу это биение.

И тут входит Брайан. Позвонив в институт теоретической физики «Периметр» и отменив в последнюю минуту доклад, он отправился в свою лабораторию. Брайан швыряет портфель на кухонную столешницу и кладет в рот кусок моцареллы с блюда салата капрезе, который я успела приготовить.

– Фу! – говорю я. – А ты помыл руки?

– Она права, – соглашается Мерит. – Один грамм человеческих какашек содержит триллион микробов.

– Ну вот, отбила у меня весь аппетит… – Брайан наклоняется, чтобы обнять Мерит, и после секундного колебания обнимает меня.

Я делаю вдох. Шампунь «Нитроджина». «Олд спайс».

Делаю выдох.

– Мерит сегодня выделила ДНК, – сообщаю я.

– Интересно, а сколько стоит этот лагерь? – присвистнув, спрашивает Брайан.

– Это была ДНК шпината. И все же… – Мерит внезапно вскакивает с места. – Ой! Спасибо тебе большое за подарок на день рождения! Он замечательный.

Должно быть, Брайан что-то купил Мерит, оставив это у нее на кровати, пока я навещала Вин. Мерит бурно обнимает отца, а он незаметно косится на меня:

– Прости, что задержался с подарком.

– Ничего, все нормально, – отвечает Мерит.

Буквально на секунду я чувствую укол зависти. Почему Брайану все прощается, а меня вечно осуждают?

Родители, у которых не один ребенок, а несколько, обычно говорят, что любят всех одинаково, но я не верю. Да и дети любят родителей по-разному. Ребенок, утверждающий, что любит обоих родителей одинаково, всегда проводит между ними зазубренную линию: гладкой стороной к одному родителю и колючей – к другому.

Просто иногда хочется, чтобы меня любили больше.

Но я никогда этого не говорю. Надев на лицо улыбку, я спрашиваю Мерит:

– А что папа тебе подарил?

Но Брайан не дает ей ответить:

– Ой, совсем забыл! Я купил билеты на лекцию в Массачусетском технологическом институте. Приглашенная лекторша собирается рассказать, как ее укусил вампир – южноамериканская летучая мышь – и преследовала горилла. Поговаривают, будто она собирается принести живого осьминога.

– Круто! – улыбается Мерит.

– Но тебя же пригласили к Саре. – Я пытаюсь поймать взгляд Брайана, молча умоляя его понять наконец, что возможность провести время с другим подростком гораздо полезнее для Мерит, чем встреча с цефалоподом.

– Я вовсе не говорила, что собираюсь туда пойти. – Мерит сердито смотрит на меня. – Она собирается тусоваться у бассейна.

На улице девяносто градусов и очень влажно.

– Звучит здорово. – Я бросаю на Брайана многозначительный взгляд. – Правда, дорогой?

– Угу, – говорит он. – Мы можем посмотреть лекцию онлайн.

– Я. Туда. Не поеду.

– Но, Мерит…

Она резко разворачивается и сжимает кулаки, подбоченившись:

– Если я отправлюсь тусоваться у ее бассейна, мне придется снять футболку. А я не желаю снимать футболку.

– Она не станет над тобой смеяться…

– Верно. Она будет меня жалеть. Что еще хуже. – Мерит скрещивает на груди руки, будто крылья, за которыми ей хочется спрятаться. – Ты вообще ничего не понимаешь. – И с этими словами она убегает к себе наверх.

Я закрываю лицо руками:

– Господи!

Брайан проходит вслед за мной на кухню:

– Это наверняка из-за осьминога.

– Откуда тебе знать?

Я вынимаю из духовки грудку цыпленка, режу на три части и раскладываю по тарелкам. Туда же кладу ложку риса, несколько кусочков моцареллы и томатов. Мы с Брайаном одновременно смотрим на лестницу.

– Может, попросишь ее спуститься? – спрашиваю я.

– Ни за какие деньги, – качает головой Брайан.

Я накрываю тарелку фольгой:

– Отнесу ей наверх. Чуть позже.

Брайан танцует вокруг меня, подбираясь к буфету – наша хореографическая рутина, – чтобы достать бокалы и столовые приборы, а я тем временем ставлю еду на кухонный стол. Есть некая красота в том, как мы крутимся вокруг друг друга в тесном пространстве – луна вращается вокруг солнца. Вот только я не знаю, кто из нас кто.

Без Мерит, служащей буфером, воздух становится фитилем, и любое неосторожное слово может его воспламенить.

– Как прошел день? – Вопрос Брайана звучит нейтрально. Безопасно.

– Хорошо. – Я проглатываю кусочек цыпленка. – А как твой день?

– Я разговаривал с организаторами конференции. Они просят меня представить доклад в октябре.

– Хорошо.

– Угу.

Подняв глаза, я обнаруживаю, что Брайан за мной наблюдает.

– Когда все стало так сложно? – У Брайана хватает совести покраснеть. Он обводит рукой разделяющее нас пространство. – Я не только о нас. А в принципе. – Он сбросает взгляд в сторону лестницы.

Я кладу вилку возле тарелки. У меня пропал аппетит. Возможно, следует поделиться этим с Мерит. Лучший способ сесть на диету – это проснуться в один прекрасный день и спросить себя, какого черта я здесь забыла.

– Могу я задать тебе вопрос? Сколько билетов ты купил на лекцию в МТИ?

Брайан чуть-чуть наклоняет голову:

– Вопрос с подвохом?

– Нет. Просто любопытно.

– Два, – отвечает Брайан. – По субботам ты обычно навещаешь клиентов, и я решил…

– Ах ты решил… – перебиваю я мужа.

Брайан искренне озадачен:

– Ты что, хочешь посмотреть на осьминога? Уверен, я могу достать еще один билет…

– Дело не в осьминоге. Почему ты даже не поинтересовался, не хочу ли я тоже пойти?