– Еще как имею! Руки прочь от моего байкера! Только попробуй!

– Девочки, помощь нужна? – прогудел простуженный бас у нас над ухом. Мы вздрогнули от неожиданности. Байкер, улыбаясь, смотрел на нас.

Я почувствовала, как загорелись уши. Неужели слышал?

…Он говорил скупо, отделываясь короткими фразами.

Какой клуб? «Детинец». Уже двадцать лет. Какой байк? Круизер «Сузуки Интрудер», классная машина, зверь, объем двигателя столько-то кубов. В каких соревнованиях? Ну, много было. Брно, Петрозаводск, Нижний Новгород, Франкфурт, Крым, Гималаи, Киев. Профи? Он ухмыльнулся. Можно и так сказать. Чем сейчас? Инструктор по мотоспорту.

– Без трех двенадцать! – вдруг закричала Ольгица. – Открывайте шампанское!

Открыл, разумеется, единственный мужчина в коллективе – Валерий. Пробка влепилась в потолок, мы дружно завизжали. Шампанское рвануло через край.

– С Новым годом! Ура!

За окном оглушительно рвались петарды и вспыхивали, расцвечивая небо, фейерверки. Шампанское с коньяком – «северное сияние» – ударило в голову, мир завертелся, мы впали в бесшабашное и радостное новогоднее настроение. Говорили все разом, перебивая друг друга, пили, ели, смеялись, желали друг другу счастья. Потом танцевали. Байкер держал меня железной рукой, я натыкалась на его громадные ботинки с пряжками, которые он и не подумал снять. И правильно! Мужчина в носках – жалкое зрелище. Потом пели хором и водили хороводы; потом играли в оракула и хохотали, изнемогая, хохотали, хохотали…

Потом пошли на площадь смотреть на елку. Площадь был иллюминирована. Снег все падал и падал, и ударил легкий морозец. Гремела музыка, толпы устремлялись к площади. Многочисленные киоски торговали горячим кофе, медовухой и чаем, масками и хлопушками; детишек катали на пони; крутилась карусель и гремели американские горки – оттуда доносился оглушительный визг; клоуны устраивали конкурсы на лучшее исполнение песни и танца; энтузиасты, спотыкаясь и падая, бегали вокруг елки…

Мы вернулись к Баське около пяти. По дороге откололись Алекс и Паша; потом Ольгица вызвала такси и уехала. Мы еще долго пили чай и разговаривали. Потом Баська постелила байкеру на полу, а мы устроились на диване. И я словно провалилась…

Проснулась я поздно. Вовсю светило солнце, голубело чистое, без облачка, небо; на подоконнике с той стороны намело высокий сугроб. Чувствовалось, что ударил мороз. Байкера в комнате не было. Сдутый надувной матрас, аккуратно сложенный, лежал у двери; сверху – так же аккуратно сложенные простыни, подушка и одеяло. Я толкнула Баську. Она заскулила, но я пихнула еще раз, посильнее. Она открыла глаза и уставилась на меня бессмысленным взглядом.

– Эй, с Новым годом! Подъем!

Она привстала на локте и взглянула туда, где спал байкер и где теперь никого не было. Мы переглянулись и, как по команде, слетели с дивана. Его не было нигде. Сумки его тоже не было, равно как куртки и шлемов. Круизер ушел по-английски, не попрощавшись и не оставив записки. Легкий запашок его кожаной куртки, как запашок серы, все еще витал в воздухе…

Баська метнулась к серванту, выдвинула ящик, сунула вглубь руку. Испустила громкий вздох облегчения, нащупав конверт с деньгами и золотыми цацками.

И тут подал голос мой мобильник. Это был друг моего начальника, философ Федор Алексеев.

– Доброе утро, с Новым годом, Аня. Я вас не разбудил?

– Нет, мы уже встали.

– Вы где? У Баси?

– Да. Я вас тоже поздравляю.

– Аня, нам нужно поговорить. Я сейчас приеду, если вы не против.

– Не сейчас! – Я бросила взгляд на неубранный стол. – Через час!

– Хорошо. Давайте адрес. До встречи, Аня.

– Кто? – спросила Баська.

– Знакомый Савелия, сейчас приедет.

Баська скорчила рожу:

– С какой радости?

– Савелий попросил его помочь, он когда-то работал оперативником.

– В такую рань, – заныла Баська. – Друг Савелия… представляю себе. Похож?

– На Савелия? Как две капли воды.

* * *

В половине одиннадцатого вечера тридцать первого декабря капитан Николай Астахов, проезжая по проспекту Мира, заметил свет в окнах квартиры Анны Ломакиной. Подчиняясь неясному импульсу, он свернул во двор и заглушил мотор. Лифт был занят, и он, перепрыгивая через две-три ступеньки, помчался на четвертый этаж. Если бы его спросили зачем, он, скорее всего, ответил бы: «На всякий случай!»

Выскочив на лестничную площадку, он увидел неизвестного, открывавшего ключом дверь Ломакиной. Астахов закричал «Стой!» и бросился к нему. Тот обернулся, выхватил из-под куртки пистолет и выстрелил в Астахова навскидку, не целясь. После чего бросился бежать вниз по лестнице. Пуля попала капитану в грудь. Его отбросило к лифту, он ударился спиной, чего уже не почувствовал, и потерял сознание…

* * *

Ирочка, гражданская жена капитана Астахова, разыскала Федора Алексеева в половине первого ночи и, рыдая, сообщила, что Коля тяжело ранен, находится в хирургическом отделении второй городской больницы и в этот самый момент его оперируют…

Федор и Савелий примчались во вторую городскую больницу спустя час. В коридоре на диване сидела заплаканная Ирочка в компании своего босса – кутюрье Рощенко, или Рощика – для своих.

При виде Федора Рощик вскричал, всплескивая руками:

– Федечка, это такой ужас! Это уму непостижимо! Мы же ничего не знаем! Нам никто ничего не говорит! Он там уже третий час! Полковник Кузнецов тоже тут, пошел искать главного!

– Как это случилось? – спросил Федор.

– Мы не знаем, – всхлипывая, произнесла Ирочка. – Мне позвонили, что в него стреляли и забрала «Скорая».

– Откуда его забрали?

– С проспекта Мира, двадцать два.

Федор и Савелий переглянулись.

– А больше никого? – испуганно спросил Савелий.

– Я не зна-а-аю! – зарыдала Ирочка. – Мы утром поссорились, Коля сказал, что не пойдет в ресторан встречать Новый год! А я сказала: ну и не надо! Это из-за меня его убили!

– Мы заказали столик в «Белой сове», между прочим, только благодаря моим связям… – поспешно объяснил Рощик. – Все наши ребята и девочки! А Коля…

– Ну, хоть что-то вы знаете? Куда его ранили? – спросил Федор.

– Нам ничего не говорят! Ой, Леонид Максимович идет!

Леонид Максимович Кузнецов, начальник капитана Астахова, вошел в сопровождении полного невысокого мужчины в зеленой униформе с маской на шее.

– Доктор Мищенко, – драматически прошептал Рощик. – Хирург!

– Здравствуйте, Леонид Максимович, – поздоровался с полковником Федор. – Как он?