– Я буду думать о ней постоянно, поэтому для меня важно, чтобы я мог быстро найти ее в России.

– Найдешь, это я тебе гарантирую.

– Но согласится ли она стать моей женой?

– Согласится, Пол, даже не сомневайся.

– Почему ты так уверен в этом?

– Потому что… – Шепель чуть было не сказал: «Разве она упустит момент выскочить замуж за американца и уехать в США?», но это обидело бы Ларсена. Поэтому ответил: – Потому что я видел, какими глазами Анастасия смотрела на тебя. Восхищенными. А как вы целовались… Это была не имитация. В общем, об этом не думай. Как говорится, на данном направлении никаких препятствий для тебя нет. И для нее тоже.

– Благодарю, Майкл… А почему у тебя какой-то встревоженный вид?

– Болею с похмелья.

– Неправда. Ты бы снял синдром препаратом из боевой аптечки еще дома у отца жены.

– Правду хочешь? Хорошо. Меня беспокоит то, что о нашей стычке в кафе с ментами может стать известно твоему и моему начальству.

– Но откуда? Нас же не взяли! На оружии отпечатков мы не оставили. То, что были в кафе – я имею в виду пальцы на бокалах, – это ни о чем не говорит. Да, были, посидели и ушли.

– Все это так, – сказал Шепель. – И мы, конечно, отмажемся, но при условии, что нашу стычку не зафиксировали камеры наблюдения.

– Но ты же их не заметил…

– Что совершенно не говорит об их отсутствии. Хотя, может, их и не было… Ждать бессмысленно, едем в лагерь, там обстановка прояснится точно, а главное, совсем скоро.

В 6.40 «УАЗ» въехал на территорию лагеря. Тимохин, несмотря на то что общий подъем еще не был объявлен, находился возле казармы. Шепель и Ларсен подошли к нему.

– Здравия желаю, командир!

– Привет!

– Доброе утро, господин полковник!

– Доброе, сержант.

Офицеры пожали руки. Ларсен прошел в казарму, Шепель задержался.

– Как съездили к тестю, Миша? – спросил Тимохин.

– Нормально. Посидели, поговорили. О работе ни слова. Да с Туркиным больше Ларсен общался.

– А на чем, Миша, вы доехали до дома тестя?

Шепель сразу понял, что вопрос задан не случайно, Тимохин проверил, оставили ли они с Ларсеном «УАЗ» в условленном месте. И, естественно, не обнаружил автомобиля.

– На «УАЗе» пришлось ехать. Но до первого супермаркета.

– Почему?

– Да тесть выслал машину с новым водителем, а тот шоссе перепутал. Ну, мы не стали ждать, пока он разберется, что к чему, и проехали до ближайшего супермаркета. Оттуда я позвонил тестю, он прислал другую тачку. Утром забрали «УАЗ» и вернулись в лагерь. Так что все нормально.

– Почему не позвонил, не спросил разрешения использовать «УАЗ» до Москвы?

– Да чего было забивать тебе голову? Ведь ерунда же, Сань.

– Не Сань, а товарищ полковник.

– Началось… Не с той ноги, что ли, встал?

– Я-то с той, а вот ты… Точно, кроме квартиры тестя, нигде с американцем не куролесили?

Шепель и на этот раз решил подстраховаться. Страховка слабая и все же поможет, если их похождения станут известны.

– Нет. В кафе одно зашли в центре… Пустыми не могли же к тестю явиться. Взяли бутылку хорошего виски – американцы же повернуты на этой дряни. Сами по рюмашке опрокинули.

– А что это за кафе?

– Да за Старым Арбатом.

– Значит, пропустили по рюмашке, купили пузырь вискаря и спокойно поехали на тачке тестя к нему на хату, так?

– Так точно!

– А никаких происшествий?

– Ну какие могли быть происшествия?

– Ладно. Ты нарушил приказ, и, несмотря на то что это, по твоим словам, не повлекло за собой последствий, в город тебе, Шепель, выезд закрыт. Даже если мы здесь еще месяц стоять будем. Это понятно?

– И черт тебя дернул устраивать «проверку на дорогах»…

– О чем ты? – изобразил удивление Тимохин.

– Как о чем? Ты же проверил, оставил ли я «УАЗ» в условленном месте?

– Нет, Миша, я ничего не проверял.

– Но… а, черт! Купил, как лоха…

– Ты сам раскололся ни с того ни сего, – улыбнулся Александр. – Я же только спросил, на чем доехали до дома тестя.

– Да, прокололся… И так глупо, что аж обидно.

– Представляю. Но ничего не поделаешь. Приказ-то нарушил?

– Нарушил.

– Вот и получил взыскание. Все справедливо. Это при условии, что вы с Ларсеном действительно спокойно доехали до дома Туркина. Что-то у тебя глазки, Миша, бегают… Ты, если что, лучше уж сейчас колись до конца.

– Ага! Сейчас, расколюсь… И так наговорил сдуру лишнего. Нет, и как я не въехал, что ты разводишь меня?

– О другом думал. Вопрос о чем?

– Ни о чем! Подъем скоро. Разрешите, товарищ полковник, переодеться и приготовиться к утренней физической зарядке!

– Разрешаю.

Шепель, сплюнув с досады и сбив ногой ветку росшего рядом куста, направился в служебное помещение.

А Тимохин подумал, глядя в след подчиненному: «Нет, Миша, что-то ты недоговариваешь. Вот только что? Этого уже скорей всего не узнать. Но посещением кабака дело не закончилось… Хотя что об этом думать? Сам отпустил».

Тимохин взглянул на часы. 6.57. Из казармы вышел командир группы «Ирбис» полковник Дак.

– Приветствую тебя, Алекс! – сказал он.

– Привет, Джон! До подъема три минуты.

– Уже две. Проведем обычную зарядку?

– Да. Что-либо усложнять не имеет смысла. Возможно, по возвращении Харсон настоит на проведении ночных учений; тогда наши парни да и мы с тобой набегаемся вдоволь.

– Ты прав. Харсон не меняет своих планов. Если к этому его не принудит вышестоящее командование.

– Объявляем подъем! Время!

Личный состав сводного отряда провел зарядку, командиры групп осмотрели подчиненных, затем все позавтракали. А вот что делать дальше, было непонятно. Генерал Харсон и полковник Крымов до сих пор находились в Москве. Плана же занятий попросту не существовало. Спецназовцы бродили по территории. Тимохин зашел к Даку:

– Джон! Надо прекращать безделье бойцов.

– Согласен. Чем их займем?

– Может, запустим на полосу препятствий?

– Можно. Но если по возвращении генерал Харсон объявит марш-бросок, а мы до этого измотаем личный состав?

– Ну тогда давай усадим их за работу над картами.

– Района, где боевое применение не предусмотрено? Афганских же карт у нас нет.