В 1909 году Русанов вновь на берегах Новой Земли. Вместе с Ильей и Санко Вылка на старой шлюпке он отправился вдоль западного берега на север, собрал многочисленные материалы по геологии, обследовал Крестовую губу и дошел до полуострова Адмиралтейства. Неудивительно, что новую русскую новоземельскую экспедицию поручили возглавить уже Русанову.

В 1910 году на парусно–моторном судне «Дмитрий Солунский» Русанов должен был заснять западные берега архипелага и по возможности, помня о жертвах, принесенных в арктических походах на алтарь Отечества русскими моряками и промышленниками, обойти вокруг северного новоземельского острова и проложить морскую трассу к берегам Сибири.

12 июля «Дмитрий Солунский» вышел из Архангельска и направился на север. Экспедиция была успешной и имела отличные результаты.

16 августа 1910 года, спустя 314 лет после плавания Виллема Баренца, Владимир Русанов успешно обогнул северную оконечность Новой Земли и возвратился в Архангельск через пролив Маточкин Шар. По результатам экспедиций он опубликовал серьезный труд «К вопросу о Северном морском пути» и большую статью «Возможно ли срочное судоходство между Архангельском и Сибирью через Ледовитый океан?». В них он изложил планы сквозного плавания по арктическим морям и возможные планы освоения районов Арктики, которые прямо повлияли на его судьбу и судьбу его соплавателей. Кроме того, Русанов составил первую полную для своего времени карту Северного острова Новой Земли, которая серьезно дополнила официальную морскую карту и подробно осветила восточное побережье архипелага между 73 градусами 30 минутами и 75 градусами северной широты.

Но для того чтобы действительно оценить подвиг экспедиции под руководством Владимира Русанова, необходимо проникнуться «духом» начала XX века и понять, в чем состоит значение арктического архипелага Шпицберген.

Из российской истории известно, что во все тяжелые для Российской империи времена находились отважные люди, которые выручали собственное государство. В преддверии открытия международной конференции по Шпицбергену активная межгосударственная борьба за овладение его угленосными районами становилась все более острой. А угроза потери Россией своих исторических прав на земли архипелага стала совершенно реальной, особенно после подписания международного договора по Шпицбергену. Только благодаря блестяще проведенной экспедиции Владимира Русанова России удалось не только отстоять, но и закрепить свои исторические права на Шпицберген, а также значительно расширить сферу деятельности российских промышленников на архипелаге. Меж тем тогда позиции Российской империи на Шпицбергене были действительно слабы: после окончания работы российско–шведской экспедиции в 1901 году реальное российское присутствие на архипелаге было практически прекращено. Дабы исправить заведомо проигрышное здешнее положение России, по инициативе российского Министерства иностранных дел 28 января 1909 года было собрано межведомственное совещание. В его заседании приняли участие представители Главного управления землеустройства и землеведения, Министерства торговли и промышленности, Комитета по помощи поморам Русского Севера. Сюда же приглашены: известный геолог и горный инженер академик Феодосий Чернышев, начальник Мурманской научно–промысовой экспедиции Леонид Брейтфус и представитель Главного штаба ВМФ России капитан 2–го ранга Федор Матисен, который в 1899—1901 годах, командуя экспедиционным судном «Бакан», неоднократно принимал участие в работах по градусному измерению на Шпицбергене. На совещании особое внимание было уделено стратегическому значению архипелага, как пункта, контролирующего выход России из Баренцева моря в Атлантический океан. И этот факт был особенно важен, так как в ближайшем будущем на мурманском берегу предполагалось создание российской военно–морской базы.

В связи с этим представитель военного флота России капитан 2–го ранга Ф. Матисен подчеркнул, что: «…если Шпицберген попадет под влияние иностранной державы, то этим самым для России будет закрыт наш единственный оставшийся свободным выход в Атлантику… Шпицберген является для России объектом первостепенной важности». Но лучше всех, на последовавшем затем заседании Государственной думы, эту проблему озвучил министр иностранных дел С. Сазанов: «При современном международно-правовом состоянии шпицбергенского вопроса, особенно выгодным, в случае подписания проектированной шпицбергенской конвенции, успешным будет положение тех государств, подданные которых к моменту подписания будут занимать участки на Шпицбергене или хотя бы принимать некоторое участие в эксплуатации естественных богатств. Принимая во внимание, что в настоящее время на Шпицбергене нет русских людей, и что туда не вложено никаких русских капиталов, является настоятельно необходимым хотя бы в слабой степени восполнить этот пробел и оградить русские интересы в этой богатой северной окраине, представляющей для нас со всех точек зрения значительный интерес».

Хотелось бы особо отметить, что руководитель российского МИДа особо подчеркнул, что созрела настоятельная необходимость организации на Шпицбергене русскою, по внешней форме неказенного предприятия, которое, служа проявлением нашей деятельности на Шпицбергене, обеспечило бы русскому правительству защиту его старых прав на эту территорию. Неудивительно, что очень скоро было принято решение на срочное снаряжение и отправку на Шпицберген российской экспедиции, которая должна была проверить на месте сведения о деятельности иностранных компаний, возможном заселении архипелага иностранными промышленниками и реальных объемах осуществления там добычи полезных ископаемых.

В правительственных кругах России вполне обоснованно считалось, что экспедицию на Шпицберген надо организовать достаточно срочно, так как российские права на архипелаге буквально «горели», так как проходящие переговоры в Христиании показывали, что работа по подготовке текста договора может закончиться еще до конца 1910–х годов.

Вот почему первое решение об отправке экспедиции было ориентировано уже на 1909 год. Для ее проведения предполагалось задействовать один из новейших российских ледокольных транспортов («Таймыр» или «Вайгач»), строительство которых заканчивалось на Невском судостроительном заводе Санкт–Петербурга. Однако экспедиция не пришла к архипелагу ни в 1909 году, ни в 1910 году. И пока российские чиновники пытались на основе исторических фактов доказывать исключительность наших прав на земли архипелага, предприниматели САСШ, Великобритании, Швеции и Норвегии стали на практике развивать свои национальные экономические интересы на шпицбергенской островной группе. Одновременно шведы, датчане и немцы очень активно занялись подачей заявок на угленосные территории.

Учитывая, что бездарно потеряно слишком много времени, МИД России выступило с категорическим требованием к Министерству финансов найти необходимые средства для срочной отправки на Шпицберген российской экспедиции во время новой навигации. К началу навигации 1911 года необходимые для проведения экспедиции средства удалось найти, и архангельские губернские власти получили предписание начать подготовку, а затем — провести экспедицию по защите русского приоритета на Шпицбергене.

Для похода к архипелагу было выбрано крепкое судно «Жак Кортье», на котором в 1908 году к Новой Земле выходила французская экспедиция под командованием Шарля Бенара. Эго плавание возглавил инспектор рыбных промыслов Архангельской губернии В. Држевецкий. В середине сентября 1911 года экспедиция вышла к Шпицбергену, но через 2 недели попала в сильнейший шторм. В корпусе «Жака Кортье» появилась течь, и было принято решение укрыться в ближайшей гавани у становища Меховен. Во время обсуждения дальнейших планов экспедиции среди ее членов возникли разногласия.