йогурта выскочили прогуляться по оранжевому кашемировому пиджаку. Но мужчина и здесь нашёл, как выкрутиться.

— Анжела, помоги, — демонстративно призвал к себе брюнетку двумя слегка пухленькими пальчиками правой руки.

Анжела почему-то резко упала в моих глазах, когда встала на колени и поползла к боссу. Да, не спорю, наблюдать за её клубничноформенной попкой приятно. Но сам факт того, что она настолько унижается — бр-р-р.

Неужели ждёт повышения к лету, и осталось терпеть меньше месяца?

Тем временем брюнетка начала язычком слизывать капли йогурта с кашемирового пиджака своего босса.

— Пал Олегыч, достаточно? — нехотя спросила девушка. Мне даже показалось, что её голос затрясся, ибо такое унижение было неприемлемым, особенно перед новыми учениками элитной школы. Но, может, на то она и элитная, что здесь можно всё и даже больше.

Я знал, что у меня и без того хватает проблем с сегодняшним Тик Током, который неизвестно к чему приведёт уже этим вечером. Однако мне не хотелось смотреть на вот этот вот кринж, поэтому я кое-что придумал. Правильнее сказать, оно само как-то вырвалось… чисто на рефлексах.

— О, Кристинка бежит с новым блокнотом! — резко посмотрел я в пустое окно, где никого не было.

Мужчина дёрнулся, чуть ли не зарядив брюнетке в подбородок своим оранжевым коленом. Он резко посмотрел в окно.

— Убежала! — громко хлопнул в ладоши граф Башомон, чтобы спасти меня и перевести внимание с окна на себя. — Хотя, может, это не она была, а другая девочка с блокнотом. — И пока раскрасневшийся от нервов мужчина подходил к окну, чтобы открыть его и выглянуть, Билл посмотрел на меня и спросил: — Ты уверенный, что это не папка была, а блокнот?

Я понял, что парень подыгрывает мне, поэтому улыбнулся и ответил:

— Возможно, ты прав. Быстро пробежала, поэтому не увидел хорошо. И да, я «уверен», а не «уверенный».

Тут мы опять начали обсуждать грамматику русского языка. Граф понимал, что я снова исправил его не для того, чтобы исправить и как-то унизить, а для того, чтобы продолжить разговор и быстро забыть про фантом неизвестной нам девочки по имени Кристина.

— Так, молчать! — уже и Оранжевый повысил голос, когда убедился, что за окном никого нет вообще. Мужчина подошёл к своему столу, взял папку, за ней и вторую, похоже, мою. Его так выбесил открытый йогурт, что он швырнул его в сторону другого белого стола, но гораздо, гораздо меньшего размера, и крикнул: — Убрать! Живо!

Брюнетка с очень приятным именем Анжела, цокая красными каблуками, побежала снова делать не очень приятные для моих глаз вещи.

— Так, вы оба, — снова начал мужчина. — У вас у обоих по одному неуважительному опозданию на тестирование. Вы должны были явиться утром, а не ближе к обеду. Но нет, один красовался на камерах посреди проспекта в центре Москвы, показывая, как он якобы воюет с Бесами, а второй задержал свой рейс из Парижа, потому что видишь ли зашёл ещё вчера в казино, чтобы испытать удачу в рулетке перед поступлением в самую элитную школу магии в Москве, но не смог вовремя выйти.

— Мой покойный отец сказал мне давным-давно, что сначала ты играешь в покер в казино, а потом — на гармошке у прохожих на виду, — сострил граф Башомон. — Я его слова понимал и принимал. Поэтому играл в рулетку. И сейчас, когда его не стало, тоже играю только…

— Довольно! — остановил Оранжевый. Он посмотрел на меня.

— Ну, во-первых, Бесы были, не знаю, как Вас там, — начал я.

Брюнетка вытирала свой стол от йогурта и, когда услышала мои слова, выкрикнула:

— Павел Олегович!

— Да, точно, — подтвердил я, хотя на самом деле помнил, как звали этого в меру упитанного «семьянина», любящего свою дочку меньше, чем майский шашлычок, политый пивом для дополнительного маринада и аромата. — Ну так вот, Павел Олегович, я убил десять рядовых Бесов и одного посильнее — их командира.

Граф Башомон заржал.

— Ты чё, реально убил столько Бесов?! — Когда я кивнул, он добавил: — Обалдеть! Я думал, что это фотошоп.

— Вы оба, угомонились! — снова попытался повысить голос Оранжевый, но понимал, что в данной школе этого делать не нужно, чтобы не было проблем ни у кого. Поэтому мужичок ослабил свой оранжевый галстук и перевёл взгляд на меня. — Даже если это и так, то всё произошло меньше часа назад. А сейчас уже почти час дня. Где Вы пропадали всё утро, молодой человек?

А вот в конце фразы Павел Олегович и вовсе изменился на уважительного человека с якобы высоким положением в школе, как я понял. Хотя на дверях я не видел никакой надписи, кто за ней должен «скрываться». Только лишь число сто девятнадцать, и всё.

Я тем временем молчал.

А зачем что-то говорить, если можно дождаться, когда мужчина просто отпустит нас.

— Ну а Вы, молодой человек, — посмотрел Оранжевый на графа Башомона, понимая, что со мной каши не сваришь. — Будете признаваться, зачем отменили рейс из Парижа в Москву, или просто согласитесь с тем, о чём я сказал ранее про Ваши не лучшие качества в азартном деле?

— Да, — кивнул Билл. Больше он ничего не сказал.

А что значило его «да» — одному Биллу известно.

Но самое приятное здесь то, что мужчина злился, но не мог хоть как-то повлиять на это. Он прекрасно понимал, что будет глупым — цепляться за опоздание, и что проще нас отпустить и дать возможность пройти тест или что там нужно. Поэтому Оранжевый взял наши белые пластмассовые карточки, напитал их оранжевой энергией и отдал их обратно.

— Анжела направит вас обоих в тестовую секцию, — сказал он. — А дальше разберётесь. — Мужчина достал новый, запечатанный йогурт, но прежде, чем открыть его, добавил: — Всё, свободны.

Мы вышли из кабинета под цокот красных каблучков Анжелы. При этом я смотрел на её тонюсенькие щиколотки, которые впивались в чёрные туфли-лодочки.

— Ну чё там, много дадут в конце месячных? — между «делом» поинтересовался Билл.

Брюнетка покраснела.

— Билл Николаевич, Вы о чём? Каких ещё месячных? — включила уже и она дурочку, хотя прекрасно понимала, что парень имел в виду. Билл говорил про конец майского месяца, а не про тот бред, который частенько прогуливался на его языке. Хотя сам граф Башомон не до конца соображал, что он снова лоханулся с подбором нужного слова. Видимо, ему с подбором слов не везло так же, как и в рулетке, ибо парень был слегка поддатым. А поддатые обычно тогда, когда игра не задаётся. Но, кстати, это не чувствовалось. От