ранам, майора Стыцько и его людей зачистили. Все были застрелены выстрелами в упор. Приехавшие на место сотрудники СБУ пришли к выводу, что майора и его людей уничтожили турецкие спецназовцы. В подтверждение этой версии говорил и видеоролик, появившийся в сети интернет. На десятиминутном видео было видно, как люди в черном камуфляже с турецкой символикой на шевронах хладнокровно расстреливают в упор связанных украинских военных. В конце ролика человек в балаклаве говорит, что Аллах покарал свиней, совершивших нападение на турецких военных. Видео мгновенно стало вирусным и разлетелось по сотне сайтов и страниц в соцсетях украинского сегмента интернета.

В связи с этим украинские военные и представители СБУ собрались на срочное совещание, чтобы решить, как бы им половчее разрулить столь щепетильную ситуацию. Над группировкой сгущались тучи, было понятно, что если разразится гроза, то украинские и турецкие военные сцепятся уже не на шутку. Слишком много крови было пролито с обеих сторон, так просто это было уже не замять.

Глава 9

Пронзительный стылый ветер бил в лицо, забирался за шиворот, заставляя кутаться в теплый бушлат. Черт, как же я ненавижу холод. Хочу в тепло, чтобы кружка обжигающего чая в одной руке и кусок горячего, истекающего жиром мяса в другой руке. И ноги хорошо бы в тазик с горячей водой засунуть.

– Сюткин, а ты точно умеешь с этой штукой обращаться? – во второй раз спросил я, глядя, как боец рассматривает инструкцию к БПЛА.

– Конечно же умею, фигли там уметь. Это же одноразовая штука, запускаем и направляем на цель, и все…

– А на кой ляд ты тогда инструкцию во второй раз читаешь?

– Хочу стрим в прямом эфире запустить и не могу понять, как передавать видео с камеры «птички».

– Чего? А ну отставить! Твоя задача не стримы записывать, а уничтожить контейнер.

– Да понял я, понял, – отмахнулся Валерка. – Я ж для своего личного архива, а вдруг потом пригодится.

– Никаких архивов! – строго приказал я. – Ты готов?

– Да, готов. Куда надо попасть?

– Сюткин, ты че, совсем от своих гаджетов нюх потерял? – взревел я. – Я же тебе два раза уже показывал цель. Издеваешься?

– Нет, товарищ командир, все путем, я помню. Наша цель – белый контейнер на заднем дворе комендатуры. Ладно, давайте запускать. Метла, ты готов?

– Полчаса уже как готов, – пробурчал молчаливый разведчик. – Сюткин, хорош трындеть, давай работать! Запускаю!

Разведчик оттянул резиновые жгуты самодельной катапульты, прицелился и отпустил их. Небольшой самолетик стремительно выстрелил в небо, там у него раскрылись крылья и заработал пропеллер. Беспилотник поднялся еще выше, сделал круг и пошел на цель. Боец Сюткин повесил на грудь пульт управления и сейчас, глядя в экран и управляя джойстиком, вел самолетик к цели.

Наша группа – я, тройка Метлы и Сюткин со своим вторым номером Пакетом – расположилась на крыше элеватора. В трех километрах отсюда село Мускатное, в нем есть здание бывшей школы. В этой школе украинские военные организовали комендатуру. Там же, в подвале под спортзалом, тюрьма для военнопленных и местных жителей, подозреваемых в связи с российскими военными и крымскими партизанами.

Во дворе школы шесть контейнеров, обычных морских контейнеров, которые сюда привезли украинские вояки. В них они хранят свое оборудование и снаряжение. Но один контейнер, белый с синими косыми полосами на бортах, используют для хранения взрывчатых веществ.

Хранить в подобных условиях взрывчатку нельзя, но украинские военные и эсбэушники используют ее для своих личных целей. Когда нужно показать результат своей работы и получить за это благодарность от начальства из Киева, то из этого контейнера достают содержимое, отвозят в чистое поле, закапывают там, а потом туда же привозят пару бедолаг из концлагеря и под камеры их «зачищают», сообщая наверх, что нейтрализована очередная боевая ячейка российского спецназа.

О содержимом этого контейнера мы узнали от начальника концлагеря, который выдал очень много интересной и полезной информации. На крыше элеватора мы сидели уже три часа, к этому времени давно стемнело, но территория школы была подсвечена фонарями и фарами многочисленных военных автомобилей. Похоже, что мы случайно попали на чужой праздник или сходку, тут уж кому как нравится. Изначально планировалось с помощью ПТУРа подорвать контейнер и спокойно отойти огородами, но когда приехали на место, то выяснилось, что здесь царит небывалая активность украинских вояк и эсбэушников. Эпицентром всего этого движения была как раз школа. Наверное, здесь собрались для проведения какого-то совещания или развернули оперативный штаб для решения насущных проблем. А какие у украинских вояк сейчас проблемы? Наверное, те, которые мы им подкинули. Поэтому из ПТУРа никак не получилось бы отстреляться, мы бы просто не смогли подойти достаточно близко к цели. И тут Сюткин предложил уничтожить контейнер с помощью дрона-камикадзе, который был у него в арсенале. Удачно сложилось!

Самолетик исчез из вида, и теперь за ним можно было следить только с помощью экрана на пульте управления.

– Вот черт! – выругался Сюткин.

– Что случилось? – встревожился я.

– Ничего, все нормально, с первого захода не получится, сейчас сделаю контрольный вираж. – Сюткин дернулся, как от удара электрического тока, и завопил во все горло: – Тляха-муха!! Засекли! Падлы, хотят перехватить управление. Черта лысого вам в рот! На, получайте!! Ложись!

Все тут же плюхнулись мордами в рубероид, которым была покрыта крыша элеватора. Это только в фильмах можно спокойно смотреть на близкий взрыв, а в жизни ударной волной может так приласкать, что уже через минуту будешь сидеть на облачке с арфой под мышкой и общаться с архангелами, а учитывая специфику нашей работы, то мы бы, скорей всего, оказались в чане с кипящей смолой в окружении чертей.

Со стороны села прогремел мощный взрыв, яркая вспышка разрезала темноту ночи, и в подсвеченном огнем дымном облаке, взметнувшемся вверх, были видны разлетавшиеся в разные стороны обломки досок и камней. Через секунду в здание элеватора ударила взрывная волна, тряхануло так, что мы покатились по крыше в разные стороны.

– Ничего себе! – простонал Сюткин. – Это ж сколько там взрывчатки было, что аж сюда прилетело?

– Надеюсь, что достаточно, чтобы развалить школу до основания, – прошипел я, сплевывая кровь из разбитой губы.

– Товарищ командир, так там же могли быть и гражданские, – тихо произнес Пакет, – они ведь, скорее всего, погибли.

– Боюсь, что так, – согласился я. – Только ты об этом не думай, а то такие мысли частенько заканчиваются самострелом в голову. Поэтому меньше думай, больше соображай, война – это работа, ремесло, у которого есть свои правила и законы. Ясно, солдат?

– Ясно!

– Ну