Следователь не настаивал, поскольку первый допрос был простой формальностью, призванной оправдать немного преждевременную выдачу ордера на арест.

Но как тогда объяснить столь отчаянный поступок заключенного? Тюремная статистика наглядно свидетельствует о том, что «обычные преступники» – как их называют – никогда не кончают жизнь самоубийством. Взятые тепленькими, на месте преступления, они впадают в неистовую экзальтацию, нервную истерику. Другими овладевает оцепенение, схожее с бесчувственным состоянием сытого зверя, который засыпает, даже не облизав окровавленные губы.

Однако никому из них не приходит в голову мысль свести счеты с жизнью. Они дорожат своей шкурой, какой бы грязной она ни была. Все они трусы, неженки. Во время тюремного заключения отпетый мерзавец Пульман так и не позволил вырвать себе зуб, хотя боль была такой сильной, что он плакал.

С другой стороны, несчастный, совершивший преступление в приступе безумия, почти всегда старается избежать последствий своего поступка, обрекая себя на добровольную смерть.

Следовательно, неудавшаяся попытка заключенного служила косвенным доказательством в пользу системы Лекока.

«Видимо, – говорил себе молодой полицейский, – этот бедолага скрывает ужасную тайну, поскольку дорожит ею больше, чем жизнью. Ведь он пытался задушить себя, чтобы унести ее нераскрытой с собой в могилу».

Лекок прервал себя. Пробило четыре часа. Он проворно соскочил с кровати, на которой лежал полностью одетый. Через пять минут он уже шел по улице Монмартр, где в то время жил в меблированных комнатах.

Погода по-прежнему оставалась отвратительной. Стоял густой туман. Но все это не имело никакого значения для молодого полицейского!.. Он шел бодрым шагом. Около церкви Святого Евстахия его окликнул грубый, насмешливый голос:

– Эй!.. Парнишка!..

Лекок оглянулся и увидел Жевроля, который в сопровождении трех полицейских расставлял сети вокруг Центрального рынка. Это было славное местечко. Редко случалось, что в сети не попадалось несколько жуликов, утолявших жажду в заведениях, открытых всю ночь и обслуживающих зеленщиков.

– А ты рано встал, господин Лекок, – продолжал инспектор Сыскной полиции. – По-прежнему устанавливаешь личность нашего клиента?

– Да, по-прежнему.

– Он наверняка переодетый принц. А может, обыкновенный маркиз?

– Несомненно, либо тот, либо другой…

– Ладно!.. В таком случае ты угощаешь нас в счет твоего будущего вознаграждения.

Лекок согласился, и полицейские вошли в лавку, расположенную напротив. Когда стаканы были наполнены, Лекок сказал:

– Право же, Генерал, наша встреча избавляет меня от необходимости совершать долгую прогулку. Я хотел прийти в префектуру, чтобы попросить вас от имени следователя послать сегодня утром одного из наших коллег в морг. Дело «Ясного перца» наделало много шума. Туда соберется народ. Надо бы посмотреть и послушать зевак…

– Хорошо!.. К моменту открытия морга там будет папаша Абсент.

Послать папашу Абсента туда, где требовался проницательный полицейский, означало насмешку. Однако Лекок не стал протестовать. Уж лучше плохая услуга, чем предательство, а в славном папаше Абсенте он был уверен.

– Кстати… – продолжал Жевроль. – Ты должен был бы предупредить меня вчера вечером. Но когда я пришел, ты уже испарился.

– У меня были дела.

– И где же?

– На Итальянской заставе. Я хотел знать, вымощен ли пол кутузки или выложен плитами.

С этими словами Лекок встал, расплатился, попрощался со своими коллегами и вышел.

– Разрази меня гром!.. – воскликнул Жевроль, с размаху ставя стакан на стойку. – Черт возьми!.. Этот юнец мне не нравится! Негодный мальчишка!.. Он еще не знает азов нашего ремесла, а уже корчит из себя хитреца. Когда ничего не находишь, вечно придумываешь разные истории и забрасываешь следователя умными словечками, чтобы сделать карьеру. Я покажу тебе карьеру… вниз… Да, я проучу тебя. Будешь знать, как смеяться надо мной!..

Но Лекок вовсе не смеялся. Накануне он действительно ходил на полицейский пост, где находился в заключении задержанный, чтобы сравнить пыль, лежавшую у него в кармане, с пылью на полу кутузки. И он, как ему казалось, получил одно из тех обличительных доказательств, которые помогают следователю добиться полного признания от подозреваемого.

Сейчас же он торопился покинуть общество Жевроля потому, что ему предстояло проделать тяжелую работу перед тем, как предстать перед господином д’Эскорвалем.

Лекок собирался разыскать кучера, которого женщины остановили на улице Шевалере. И чтобы его экспедиция оказалась успешной, молодой полицейский взял в префектуре фамилии и адреса всех владельцев экипажей, конторы которых располагались между дорогой Фонтенбло и Сеной. Поиски начались неудачно.

В первой конторе работники конюшни еще не встали и поэтому обругали Лекока. Во второй конюхи были на ногах, но кучера пока не пришли. В третьей владелец отказался показывать Лекоку путевые листы, где были записаны – или должны были быть записаны – ежедневные маршруты каждого кучера.

Лекок начал впадать в отчаяние, когда около половины восьмого узнал от некоего Триго, контора которого располагалась за крепостными укреплениями, что в ночь с воскресенья на понедельник одному из кучеров, уже возвращавшемуся, пришлось повернуть назад. Более того, этот самый кучер находился во дворе, где помогал запрягать лошадей в свой экипаж.

Кучер оказался толстым низеньким старичком, с красным лицом, маленькими хитрыми глазами. Лекок направился прямо к нему.

– Это вы, – спросил молодой полицейский, – в ночь с воскресенья на понедельник, между первым и вторым часом, отвозили двух женщин, которые сели к вам на улице Шевалере?

Кучер выпрямился, смерил Лекока проницательным взглядом и уклончиво ответил:

– Возможно.

– Это я и хотел услышать.

– А!.. А!.. – насмешливым тоном продолжал старик. – Господин, несомненно, знает обеих дам, которые кое-что потеряли в экипаже, и…

Молодой полицейский дрожал от радости. Этот человек был именно тем, кого он искал. Лекок прервал кучера.

– Вам известно, что в окрестностях было совершено преступление?..

– Да, в одном из кабаре с дурной славой кого-то убили…

– Так вот!.. Эти женщины находились там. Они убегали из кабаре, когда встретили вас. Я разыскиваю их. Я служу в Сыскной полиции, вот мое удостоверение. Будьте добры, расскажите мне все подробно.

Толстый кучер стал белее савана.

– Ах!.. Негодницы!.. – воскликнул он. – Теперь я не удивляюсь, почему они мне дали столь щедрые чаевые. Луидор и две монеты по сто су за проезд – словом, тридцать франков… Проклятые деньги!.. Если бы я их не истратил, я выбросил бы их…