— Увидишь.

Через пару часов мы приехали в ближайший парк.

— Mmm, meraviglioso, — с издевкой протянула я, — Я окошко открою, подышу, а ты можешь прогуляться.

Виктор тихонько выругался, открыл дверь с моей стороны и взял меня на руки.

— Эээ, это не по правилам. Не говори мне что мы так и будем гулять.

— Так и будем, — коротко ответил Виктор.

— А что люди подумают? — продолжала я.

— А тебе разве не плевать что подумают люди? Алекса, научись жить своим умом. Здесь и сейчас, потом может быть поздно. Если думать о людях, то можно никогда в жизни не обрести себя. Тебе так не кажется? Ведь сколько людей — столько и мнений. Если обращать внимание на эти мнения, то лучше забыть себя.

Как же он был чертовски прав. Эти слова открыли душу Виктора. Он не такой как все. За всеми замками и стенами прячется ранимая душа, глубокая рана которой невероятно кровоточит. И ни один бальзам или пластырь не помогут. Раненое сердце может исцелить только любовь, которая к сожалению у меня начинает появляться.

— Ты прав, — я задумалась и продолжила, — Я так и ничего не сказала тебе по поводу твоего отца. Я знаю как больно терять близких, я тоже росла без отца… — я вспомнила его.

Мой папа был лучшим человеком в моей жизни, до того как я не сглупила. Его улыбка всегда подбадривала меня, а его чистые добрые глаза всегда дарили мне тепло и ласку. Как я любила, когда он мне читал, просто словами не передать. Я часами могла слушать его голос, любая книга в его исполнении становилась шедевром. У нас была очень счастливая семья.

— Что произошло? Если не секрет конечно, — Виктор опустил на меня свой взгляд.

— Я никому об этом не говорила…Это очень тяжело…Я никогда не смогу себя простить…

— Поверь мне, если у тебя лежит камень на душе, лучше сбросить его раз и навсегда, чем нести на протяжении всей жизни.

— В его смерти виновата я, — я отвела глаза, снова чувство вины.

Виктор присел на ближайшую лавочку и усадил меня к себе на колени.

— Рассказывай, — его рука крепко обхватила мою талию, чтобы я хоть как-то могла держать равновесие и не падать.

— Мне было восемь. Я была глупой девочкой, которая жаждила приключений. Мы жили загородом, в небольшой деревне, но надо заметить там очень часто происходили убийства и всякие заворушки. Мой отец был детективом, — к горлу подкатил ком, — Вечером они с его другом и напарником по совместительству, должны были накрывать одну шайку, я подслушала этот разговор и захотела посмотреть или помочь, я не помню, — голос стал дрожать, словно наяву я переживала тот день.

18 лет назад.

Я бежала сломя голову вдоль леса к заброшенной ферме. Мне было так интересно все узнать, я ещё не понимала на какой риск иду.

Запыханная, но довольная собой я подбежала к практически заваленному помещению и забежала внутрь. Вдали я увидела своего папу.

— Папа! — громко крикнула я и подбежала к нему.

— Александра!? Солнышко, что тут делаешь? — его глаза выдали волнение, он шёпотом стал спрашивать меня.

— Я…

— Где только твою мать носит? Почему она не следит за тобой?

Дальше все произошло очень быстро. Послышались выстрелы, папа пытался докричаться помощи, но ничего. Тогда он закрыл меня собой. А дальше я уже ничего не помнила.

Наше время.

— Мама никогда не винила меня…но…меня мучают кошмары, — закончила я.

Я задыхалась, мне катастрофически не хватало воздуха.

Виктор притянул меня к себе. Я положила свою голову на его крепкое плечо.

— Мин лилия, не стоит себя винить. Ты была совсем маленькой, это просто ошибка, — пальцы мужчины стали путаться в моих волосах.

— Эта ошибка ценой в жизнь. Если бы я туда не пошла, он был бы жив. Все было бы хорошо.

— Я уверен он давно простил тебя. Значит так предначертано судьбой. Уже ничего не изменишь. Остаётся только жить дальше.

Слова и голос Виктора были очень успокаивающими. Он легонько покачивал меня в своих руках, пока я окончательно не пришла в себя.

— У нас много общего, но лишь одно неизменно, ты играешь за хороших, а я за плохих. Этого не изменить.

Я оставила его слова без ответа.

Прошло несколько тяжёлых недель. Мне надоедало лежать, у меня болели бока и все тело. Мне хотелось выть от скуки и постоянной неопределённости.

— Сегодня прооперировали твою маму, я только от неё. Все хорошо, операция прошла успешно, — снимая пиджак, сказал Виктор.

— Точно все хорошо? Как она себя чувствует?

Настала пора облегчения. На одну проблему меньше.

— Да все хорошо. Она сейчас спит. Я не мог оставить тебя надолго одну, поэтому не подождал момента выхода из-под наркоза.

— Спасибо, что не оставил её.

— Не стоит благодарности. Кстати позвонила твоя сиделка, сказала что заболела. Теперь я вообще не знаю, что с тобой делать.

— У меня новость, — я постаралась сдержать улыбку, хотя мои счастливые глаза можно было наверное увидеть за три километра.

— Какая же? — спросил Виктор.

— Смотри, — я указала взглядом на правую руку.

Мужчина выгнул бровь и внимательно стал наблюдать за моими действиями.

Я сфокусировала свою нервную систему на руке и медленно пошевелила пальцами. Глаза Виктора раширились.

— А поднять? Можешь?

Я ещё сильнее напряглась и совсем немного подняла руку.

— Боже, ты моё золото, — Виктор вскочил с края кровати и моментально оказался рядом со мной. Его губы трижды коснулись моего лба, — А чувствительность? — не знаю, что владело Виктором, но сейчас он был счастлив, как ребёнок. Мужчина коснулся губами моей ладони. Я ощутила влажный след и горячее дыхание.

— Чувствую, — улыбнувшись сказала я.

— Только одна рука, верно?

Я кивнула.

— Какая хорошая новость, — Виктор крепко обнял меня, — Значит все не даром, завтра же едем на приём, улучшения есть, значит можно и операцию делать.

— Да, я уже с нетерпением жду момента, когда снова могу пойти, — вдыхая аромат одекалона, ответила я, — Так я к чему это, помоги мне помыть голову, а дальше я сама.

— Уверена что справишься? — отстранившись спросил Виктор.

— Уверена.

— Хорошо, тогда я наберу тебе ванну.

Когда Виктор вышел, я расплылась в ещё большей улыбке. А потом меня охватило чувство горечи. Осталось два месяца, а я начинаю влюбляться сильнее и сильнее с каждым днем. Но и прикрывать всю жизнь его я не смогу. Как? Да и нет гарантии, что он тоже любит меня.