— Мне бы хотелось что-то оставить для науки, всё-таки защитил ся-то я тогда с красным дипломом. А занимаюсь всякой бестолковщиной. Серёга-то продолжает среди нас единственный ковыряться в отечественной истории. У него есть наши старые материалы, как ты полагаешь? Могли б сотрудничать.

— Шинкарёв книгу написал. «Средневековая Москва». Там целая глава о том, что на священной улице монастырей — по пяти на квадратный метр.

— Да, это он мне сам сказал… Что курсовую прямо целиком в книгу и вставил, только ссылки подправил и чуток литературно причесал. А больше у него ничего на эту тему не накопилось, не появилось, ты не знаешь?

— Не знаю, Олег, — в голосе женщины появились металлические нотки. — наш однокурсник приходил ко мне в эфир, но семьями мы не дружили.

Официантка принесла счёт. Лена потянулась к узенькой папке из кожи, а институтский товарищ как бы из желания проявить галантность не дал ей взглянуть на итог их совместной трапезы, накрыл её руку своей ладонью.

— Леночка, а у тебя твоя старая работа не сохранилась?

— Выбросить не могла. Надо поискать дома, — мягкая интонация голоса искусно маскировала закипающую злость бывшей радио-ведущей, — ещё раз повторяю — тебе это всё зачем, а? Голову мне не морочь с Нобелевской премией и ролью твоей личности в отечественной истории.

Олег сунул в кожаную папку золотую кредитку и откинулся в кресле. С минуту испытующе смотрел во внимательные голубые глаза студенческой подруги. Его правильная вежливая мимика вдруг куда-то исчезла. Напротив журналистки сидел уверенный в себе, ничего не смущающийся хищник.

— Ох, Лена-Лена прекрасная… Много ли таких, как ты? Кого разбуди ночью, скажут, что на землю Илиона за четырнадцать поколений до Ромула попал первым щит Одиссея, а не Бред Питт? Разве не ты первой рассказала в эфире о том, что халявщик Лёня Голубков рекламирует пирамиду Поцци, что скоро раздавит все мечты вкладчиков о зимних сапогах? Ты же умница, Лен. Разве не ты первой обратила внимание политологов телеящика, что саудиты ненавидят Иран не как сунниты шиитов, а как племенной отсталый этнос — древнюю персидскую державу? А тебя на радио хотели заставить поджигать творог. Пока наступит момент, что эффективным менеджерам станет нечего продавать, ты случайными заработками пробиваться будешь и трястись, не повысят ли пенсионный возраст до того, как у тебя счета все растают, какие ты за двадцать пять лет на чёрный день копила? Леночка-Лена… Быдло у кормила, ты заметила? Довольны всем в этой стране только тупые плебеи и разжиревшие кровопийцы. Дремучая бабёнка как цапля расхаживает по студии и орёт, что они заметили детали, упущенные всеми остальными. Те, кто задом любят, считаются творчески полноценными. Самки, что только размножаться умеют, получают бонусы за выпиливание новых буратино. И это меньшее из зол, ведь иначе на каждой скамейке в метро будет по такой же бабе с брюхом из очень средней Азии. Тебе не кажется, что пора за дело приниматься? За генеральную уборку, Леночка. Страны. И планеты.

— А ты не забыл? Оценку этим высоким целям уже дали в Нюрнберге, — Лена уже боролась с непреодолимым желанием встать и убежать.

— Бесноватый фюрер был двоечником, — без тени смущения произнес её сосед по студенческой парте, — он извратил могучую и чистую идею древних. Ради обладания властью над толпой внушил ей, что они арийцы. Чепуха! Для любого народа работает схема пирамиды развития. На нижнем уровне смысл борьбы — лучшая самка, лучшая пещера, лучшая еда. На ступень выше — уже подавай Веласкеса в предбанник и Сокурова в телевизор. Ещё шаг — политик, четвёртый уровень — Лютер, мать Тереза, академик Лихачёв. Людей слишком много, достойных мало. Аристократов духа — единицы, сорняков — миллиард, прирастающий в геометрической прогрессии. Разве для получения сочной и ровной редиски мы не выпалываем бесполезные сорняки, не срезаем сухие ветви? Среди избранных есть и индусы, и евреи, и голландцы с канадцами. А тем, кто изменяет своё сознание наркотиками, ловит лайки за голые ляжки и колет татуировки, какого бы цвета кожи они ни были, место в компосте. Не важно, на КАМАЗе он песок ворует, гамбургерами в Майями торгует или по австралийскому бушу гоняет за кенгуру. В нашей иерархии правят самые светлые умы человечества, они — стратеги. На тактическом уровне — орден рыцарей, всадники, блестящие эрудиты, смелые и энергичные. Обслуживать всех будут самые скромные, добрые, честные работяги. Ты — амазонка. Ты можешь и должна стать одной из тех, кто принимает решения. Будущее должно быть только у лучших. Европа уже вся в струпьях, выродившиеся бюргеры с агрессией не справляются. Есть способ отделить жизнеспособное и думающее общество стенкой безопасности от человеческих отбросов, даже если они гоняют на Ferrari. Тем более от одного кальянного клуба до другого. И ржут как кони под капотом. Отделить. И спустить воду. Лена, тебе кровь твоя уже велит быть избранной. Забудь о том, кому двух сроков мало. Он далеко, он женат. А мы с тобой уже в пятницу поедем в Санкт-Петербург, а потом — весь мир у наших ног. Я бы не пришел сюда забрать тебя с уровня тетрис, что скоро поглотит океан Тетис. Оставь мёртвых хоронить своих мертвецов. Оставь рядовым их ряды. События, что скоро начнутся на этой планете, отделят овец от козлищ, зерна от плевел. А на спасительном плотике места немного. Решайся. Ты с нами?

Досье, составленное аналитиками Федеральной службы безопасности на Елену Кочетову, не ошиблось. Она, действительно, соображала быстро. И кадровый разведчик заметил бы, что она выдала себя лишь одним. Полным отсутствием эмоций. Непробиваемым равнодушием. Её вербовщик кадровым разведчиком не был. Зато был проходимцем и опытным психологом, задатки чего мелькали с юности. Ну же, Лена!.. Неужели ты ничему не научилась в своём театре? Только не бей его японской палочкой в сонную артерию, это ты ещё успеешь. Нет, заплакать не получится, глаза высушил гнев. Зато всё остальное… Её черты исказила трагическая гримаса, между бровей легла складка, ноздри затрепетали. Отвернуться, выдохнуть, зажмурить глаза, потереть пальцами у переносицы. Облизать губы. Так. Пожалуй, сойдёт.

— Я согласна, — произнесла она покорно. — Что я должна сделать?

— Я уже сказал тебе. Нужно восстановить твою старую курсовую via dolorosa на Никольской улице. Сколько тебе потребуется времени? Когда ты будешь готова, поставь квартиру на охрану, заплати вперёд коммуналку, на твою карточку сегодня же я отправлю необходимую для подготовки сумму. Возьми заграничный паспорт, следующая наша остановка — Хельсинки. Ну, и теперь самое главное, поскольку ты уже сказала «да»… Скажи его ещё раз.

Олег, не стесняясь офисного планктона на бизнес-ланче, подошёл к её стулу, присел на корточки, взял её правую руку в свои и поднёс к губам.

— Леночка, Лена… Елена Прекрасная. А ещё лучше — Низа. Гречанка, как и ты. Та, что помогла покарать Иуду, предавшего Христа. NISA. Так называется и фирма, что нас приглашает. Крупнейшая структура под эгидой Государственного департамента США… Но начало было положено ещё до царя Хаммурапи. Всё узнаешь! Не сомневайся. Это не авантюра, не концерн «мыло и пилюли». Всё всерьёз. Ну а самое главное… Лен, поверь. Я бы не появился здесь, если бы не думал о тебе все эти годы. Выходи за меня. Вот так пальцы надо складывать… Треугольник. Этот наш тайный знак. Как знамение креста. Нас обвенчают в соборе святого Павла в Риме.