— О девочке известно всем Деа аль Мон, — осторожно произнес он.

Гарпия кивнула:

— Она подруга моей родственницы Габриэль.

— И Шаости.

Ее губы на мгновение изогнулись в жестокой улыбке.

— И Шаости. Он тоже из моего клана.

— А ты?

Улыбка угасла. В глазах вспыхнула холодная ненависть.

— Тишьян. — Она окинула взглядом тело Повелителя, а затем откинулась на спинку кресла. — Тот, что сломал меня… он носит твое имя, но не принадлежит к твоей крови. Мне было всего двенадцать, когда меня обманом и предательством увезли из Кэйлеера. Он взял меня, чтобы развлечься, и сломал на своем копье. Но все имеет свою цену. Я оставила ему кое-что в наследство, единственное семя его чресл, которому довелось расцвести. В конце концов он уплатит свой долг ей. А когда придет время, она станет служить юной Королеве.

Сэйтан медленно выдохнул.

— Кто еще знает о ребенке?

— Слишком многие… или таких недостаточно. Это зависит от того, как сложится игра.

— Это не игра! — Он замер на месте. — Впусти меня.

Лицо Тишьян исказилось от отвращения, смешанного с презрением.

Сэйтан наклонился вперед:

— Я понимаю, почему прикосновение мужчины вызывает у тебя отвращение. Я прошу об этом не просто так… и не ради себя.

Тишьян прикусила губу. Ее руки впились в подлокотники кресла.

— Хорошо.

Устремив взгляд в огонь, Сэйтан прикоснулся к ней, преодолел первый внутренний барьер и ощутил ее недовольство. Он терпеливо ждал до тех пор, пока Гарпия не решилась впустить его окончательно и не открыла границы. Оказавшись в ее сознании, он осторожно начал пробираться вперед, не касаясь лишнего — как воспитанный гость. Потребовалось не так много времени, чтобы обрести искомое, и тогда он разорвал связь, ощутив облегчение.

Они не знали. Тишьян догадывалась, правда, и оказалась очень близка к истине. Однако никто, кроме самых доверенных людей, не знал наверняка. Странный ребенок, эксцентричный. Загадочная, непонятная девочка. Этого вполне хватит. Его мудрая, осторожная девочка. Однако Сэйтан не мог не задуматься о той, какой именно жизненный опыт научил ее этой осторожности в столь юном возрасте.

Он повернулся к Тишьян спиной.

— Я обучаю ее Ремеслу. И служу.

Гарпия оглядела его кабинет:

— Отсюда?

Сэйтан сухо улыбнулся:

— Что ж, ты попала в цель. Я уже давно устал от этой комнаты. Похоже, пришла пора напомнить Аду о том, кто здесь правит.

— Вы хотите сказать, Повелитель, кто замещает правителя, — с хищной улыбкой произнесла Тишьян. Она сделала паузу, тем самым подчеркнув важность сказанного. — Это хорошо, что вы обеспокоены, Повелитель, — неохотно признала она. — И еще лучше, что у нее есть сильный защитник. Она ведь бесстрашна, наша Сестра. Будет мудро обучить ее осторожности. Но не позволяйте обмануть себя. Дети знают, что она собой представляет. Она в той же степени является их общей тайной, в какой стала их другом. Кровь поет для Крови, и весь Кэйлеер постепенно раскрывает свои объятия одинокой темной звезде.

— Откуда ты знаешь о детях? — с подозрением поинтересовался Сэйтан.

— Я же говорила тебе. Я родственница Габриэль.

— Ты давно погибла, Тишьян. Мертвые демоны не общаются с людьми. Они не вмешиваются в дела живых Королевств.

— Разве, Повелитель? Вы и ваша семья по-прежнему правите Демланом в Кэйлеере. — С этими словами Гарпия пожала плечами. — Кроме того, Деа аль Мор не испытывают никакого страха перед контактом с теми, кто живет в вечном сумраке Темного Королевства. — Поколебавшись, она добавила: — А наша юная Сестра, похоже, просто не понимает разницы между живыми и мертвыми.

Сэйтан выпрямился и замер.

— Ты думаешь, что знакомство со мной окончательно запутало ее?

Тишьян покачала головой:

— Нет, она не понимала этой разницы и раньше, еще до того, как узнала об Аде или встретила Хранителя. Она ходит странными путями, Повелитель. Сколько времени, по-вашему, пройдет, прежде чем дитя достигнет границ Искаженного Королевства?

— Нет никаких причин предполагать, что это может случиться, — напряженно ответил Сэйтан.

— Разве нет? Она последует по этой странной дороге туда, куда та ее поведет. Что заставляет вас считать, что ребенок, не знающий разницы между живыми и мертвыми, заметит различия между здравым умом и Искаженным Королевством?

— Нет! — Сэйтан, не в силах усидеть на месте, вскочил с кресла и встал перед камином. Он пытался не думать о Джанелль, медленно скользящей к безумию, неспособной справиться с собой, но беспокойство все равно волнами накатывало на него. Ни одно живое существо за всю историю Крови не носило Черный по Праву рождения. Никому еще не приходилось сталкиваться с такой ответственностью — и полным одиночеством, — которые были частью расплаты за ношение такого темного Камня в столь юном возрасте.

И при этом Сэйтан прекрасно понимал, что Джанелль уже видела вещи, которых не должен знать ни один ребенок. В ее глазах он прекрасно различал секреты и мрачные тени.

— Неужели нет ни одного человека в Террилле, которому вы можете поручить присмотреть за ней?

Сэйтан устало рассмеялся. В его голосе слышалась боль.

— А кому ты бы доверилась, Тишьян?

Гарпия нервно расправила складки брюк тонкими пальцами.

Она ведь едва успела стать женщиной, когда умерла, с нежной грустью подумал Сэйтан. Такая хрупкая и уязвимая под оболочкой своей силы. Как и все они.

Тишьян облизнула губы.

— Я знаю одного Верховного Князя, носящего Черный Камень, который иногда присматривает за теми, кому отчаянно нужна помощь. Если я обращусь к нему, возможно…

— Нет, — резко отозвался Повелитель. Гордость смешалась со страхом. Какая ирония, что Тишьян считала Деймона подходящим защитником юной Королевы! — Им владеет марионетка Гекаты, Доротея. Его могут заставить повиноваться.

— Я не верю, что он способен причинить вред ребенку.

Сэйтан вернулся за стол.

— Возможно, не намеренно. Однако боль может заставить мужчину делать такие вещи, которых он ни за что не совершил бы добровольно.

Глаза Тишьян расширились, и в них зажглось понимание.

— Ты ему не доверяешь. — Она обдумала этот вывод и покачала головой. — И ошибаешься. Он ведь…

— Зеркало. — Сэйтан улыбнулся, когда Гарпия резко, с шипением втянула воздух. — Да, Тишьян. Он — плоть от плоти моей, семя моих чресл. Я хорошо его знаю… и вместе с тем не знаю вовсе. Он похож на обоюдоострый меч, способный порезать руку, которая его держит, с той же легкостью, с какой вспарывает горло врага.