позволил шорохам и скрипам заполнить разум, изгоняя из него внутренний монолог. Теперь он заранее услышал быстрые шаги Кумаца и одного из его учётчиков. Помощник военного шамана нёс стопку из трёх грифельных досок, на его поясе позвякивал футляр с меловыми карандашами.

— Помолимся, — хмуро произнёс Кумац.

Знаток церемоний снял шляпу и поднял её к небу как ритуальную чашу.

— Скальный Лис, неутомимый охотник за истиной, победитель забвения! — возгласил он. — Прими наше усердие вместо приношения четырёх драгоценностей и даруй нам упорство, даруй нам силу, даруй нам проницательность, даруй нам беспристрастность!

— Дух Скального Лиса, твоего покровителя, да поможет тебе обрести истину, следуя от малого к великому, от частного к общему, от улики к доказательству, от доказательства к воздаянию! — отозвался военный шаман.

Тукуур перевернул шляпу, как будто вылил из неё на себя ароматное масло, надел её и осторожно подошёл к телу Темир Буги.

— Погибший — временный градоначальник Темир Буга, соратник Прозорливого четвёртого ранга на пути доблести, первый меч Бириистэна, — продиктовал он.

Грифель учетчика заскрипел по доске.

— Тело не тронуто тлением, косвенные признаки подтверждают время убийства не ранее вчерашнего вечера. В груди глубокая колотая рана, предположительно — основная причина смерти. Орудия убийства рядом не обнаружено. Судя по форме раны, клинок плоский, листовидный. Возможно — метательный нож, — знаток церемоний вопросительно взглянул на военного шамана.

Кумац кивнул и продолжил за него:

— На теле убитого не обнаружено других следов борьбы и увечий, кроме ритуальных шрамов на лице. В кабинете много оружия, но убитый им не воспользовался. Нет повреждений стен и мебели, характерных для места контактного боя.

— Есть следы, — покачал головой учётчик, указывая грифелем на свежие зарубки на стенах.

— Их оставил телохранитель убитого, Санджар, оказывая сопротивление страже, — ответил Тукуур.

— Свидетельствую и подтверждаю, — согласился Кумац.

— Несколько капель крови между телом убитого и окном, — продолжил знаток церемоний. — Вероятно, убийца извлёк своё оружие, но был достаточно аккуратен, чтобы не оставить отпечатков ног.

— Поза погибшего необычна, — вставил учётчик.

Тукуур задумчиво кивнул.

— Темир Буга лежит на спине ногами к окну, то есть он стоял лицом к убийце, — продиктовал за него военный шаман. — Поза статична, руки почти вытянуты вдоль тела. Не видно попытки уклониться, закрыться, перехватить клинок, хотя убитый был на это способен.

В памяти молнией сверкнуло яркое утро. Темир Буга на вытоптанной учениками площадке, напротив него бледный второгодок натягивает тетиву.

— Целься! — командует плавильщик.

Ученик неуверенно приподнимает лук.

— В меня целься, растяпа! — рычит наставник и нетерпеливо машет толпящимся поодаль первогодкам. — Расступись!

Второгодок сжимает зубы, смещает прицел вправо, к ветру.

— Спускай!

Звенит тетива, свистит меч, и две половины стрелы отлетают в помятую траву.

— Лучше, — удовлетворённо кивает Темир Буга. — Ещё одну!

— Свидетельствую и подтверждаю, — мрачно произнёс избранник Дракона. — Все эти улики и малое количество крови, вылившееся из раны, подтверждают версию посланника. В момент нанесения удара Темир Буга уже был не в состоянии сражаться.

Военный шаман снял с пояса небольшую металлическую пластинку и погрузил её в рану.

— Удар нанесён сильный, не слишком точный, — прокомментировал он. — Если орудием и был метательный нож, им били в упор, без броска, с доворотом внутри тела чтобы задеть сердце. Опытный врач ударил бы чуть выше и левее, чтобы не задеть рёбра. Из чего я заключаю, что рану нанёс телохранитель Санджар. Следы во дворе соответствуют его размеру ступни — это я только что проверил.

Тукуур кивнул.

— Улики с достаточной точностью позволяют установить личность нападавшего, — продиктовал он. — Тем не менее, поскольку ножевое ранение не было единственной причиной смерти, необходимо также установить личность отравителя…

— Что возвращает нас к дочери убитого, — вставил Кумац. — Вы ведь уже три недели служите секретарём Буги? Что можете сказать об их отношениях?

Айсин Тукуур наморщил лоб. Всю эту неделю он читал и писал письма, разбирал бумаги своего предшественника, составлял воззвания духам-хранителям и сжигал их в домашнем святилище. За это время знаток церемоний видел Илану три или четыре раза, когда Темир Буга приглашал своих помощников за семейный стол. И каждый раз надежды Тукуура на беседу с возлюбленной разбивались о каменную стену застольного этикета. До сих пор он принимал холодную отстранённость Иланы на свой счёт. Наверное, думал знаток церемоний, она полюбила кого-то из учёных толонцев, и теперь я кажусь ей неотёсанным деревенщиной… Но что если это были признаки раздора с отцом? Или, быть может, ледяная маска скрывала усталость, пожирающую силы любого человека, связавшего судьбу с тайным обществом и вынужденного проживать две жизни одновременно?

— Ничего определённого, — покачал головой избранник Дракона. — Увы, я не знаю и сотой доли тайн, которые хранит этот дом.

— Самое время это исправить, — усмехнулся Кумац. — Предлагаю начать с потайного хода.

Тукуур поднял серебряный трисвечник, сбитый на пол Санджаром. Две свечи выпали из него и откатились в угол, третья переломилась у основания. Повезло им, что мятежный телохранитель не устроил пожар. Положив целые свечи на стол, знаток церемоний вынул из ящика стола огниво и два кусочка огненной ваты. Положив вату в малахитовую пепельницу в виде черепахи, он несколько раз ударил кресалом по кремню, высекая искры. Пропитанный селитрой пушистый хлопок моментально вспыхнул. Тукуур зажёг одну из свечей, подержал над ней вторую, чтобы размякла и приклеилась к подсвечнику, а затем проделал ту же процедуру с первой. Всю жизнь он делал это машинально, не задумываясь, а теперь вот позавидовал Дамдину, у которого был собственный болотный огонь. Сколько же времени экономили далёкие предки благодаря этим летающим фонарям!

Коридор, спрятанный за книжным шкафом, оказался узким, но довольно длинным. От кабинета первого плавильщика он уходил почти на женскую половину дома, и там обрывался крутой лестницей, ведущей в сырой подвал. Вдоль дощатой стены примерно на уровне груди тянулась бронзовая полоса, набранная из тонких полированных пластин длиной примерно в локоть. Первые семь из них поблёскивали в дрожащем свете трисвечника, остальные совсем позеленели от патины.

— Лента-поводырь, — указал на неё военный шаман. — С такой легче идти в полной темноте.

Тукуур провёл рукой по последней блестящей пластине. Углы этой пластины были скруглены сильнее, чем у других, и держалась она не на двух гвоздях, а на одном, вбитом посредине. Знаток церемоний надавил на один из углов и ощутил лёгкий люфт, но пластина не поддалась. Он поднёс трисвечник ближе и внимательно осмотрел края. На верхней кромке смутно поблёскивали натёртые пальцами участки. Избранник Дракона протянул трисвечник Кумацу и задумчиво опустил руки на пластину так, чтобы пальцы легли на отметины. Так можно было только давить вниз на оба плеча, но гвоздь