Часть полученной порции паладин съедал, а часть — укладывал в переметную суму. Завтра не будет возможности мирно трапезничать — утолять глад придется на лету, ища пауз между схватками.

И никто не может знать, много ли их таких выпадет.

По этой же причине сегодня Орден Серебряных Рыцарей наконец провел церемонию, которую больше нельзя было откладывать. Церемонию избрания нового Генерала.

Три уже года Орден существовал половинчато, словно в постоянном походе. Имел Генерала, но не имел Великого Магистра. По всем правилам и установлениям лод Гвэйдеон давно должен был занять вторую должность, оставив первую, но святой Креол не желал его отпускать — и паладины до поры мирились с этим.

Но более так нельзя. Завтрашний день будет воистину свят, и Орден должен встретить его согласно канону.

Завершив трапезу, паладины спели один из гимнов святой Лукреи и вознесли молитву Пречистой Деве, умоляя просветить их, если будет на то ее воля. Целый час они стояли на коленях, не издавая ни звука.

И вот слово взял лод Гвэйдеон. Весь Орден слышал его — и те, кто был сейчас рядом, и те, кто отбыл к Глубинному Царству на летающих кораблях. Генерал вел речь не языком, но чистым разумом, ниспосланным Пречистой Девой.

— Братья мои паладины, прошу вас отринуть личную приязнь, дружбу или ненависть, но избрать достойнейшего среди тех, кто поведет Орден к новым подвигам и свершениям во имя и славу Пречистой Девы, — произнес он. — Выполните свой долг, помолитесь о вразумлении и назовите имя достойнейшего среди нас, не забывая ставить превыше всего интересы Ордена и только Ордена.

И вновь воцарилось молчание. Сейчас каждый паладин мысленно именовал того из братьев, кого считал наиболее достойным, — и каждое имя оседало в голове лода Гвэйдеона, укладываясь в одну из «чаш».

Основных кандидатов было четверо. Лод Белькесир, лод Марак, лод Кироган и лод Кристозар. И пожалуй, еще две недели назад больше всех голосов получил бы лод Белькесир. Выдвинувшийся уже на Серой Земле и долгое время возглавлявший Службу Ассенизации, он имел огромный авторитет среди молодых паладинов.

Но именно молодые и неопытные чаще других гибли в этой войне. А опытные и бывалые более благоволили лоду Мараку — старейшему и мудрейшему паладину среди действующих. Вот уже года три он порывался уйти в отставку, но все откладывал, желая еще немного послужить Пречистой Деве.

И спустя некоторое время, когда прозвучало последнее имя, лод Гвэйдеон степенно кивнул, «взвешивая чаши». Сто семьдесят голосов за лода Кристозара, двести четырнадцать — за лода Кирогана, двести тридцать девять — за лода Белькесира, двести сорок один — за лода Марака, и еще шестьдесят — за иных кандидатов.

Лод Марак одержал верх, превзойдя лода Белькесира на два голоса.

— Братья мои паладины, воздайте хвалу и благодарность Пречистой Деве за то, что мы пришли к согласию, — произнес лод Гвэйдеон. — Подойди, лод Марак. Обещаешь ли ты повиноваться Ордену во все дни своей жизни и соблюдать заповеданные нам обычаи и установления?

— Да, если будет на то воля Пречистой Девы, — кивнул престарелый паладин.

— Обещаешь ли ты возглавлять Орден, вести его твердой рукой, принимать поелику возможно мудрые решения и подавать всем своим братьям пример чести и доблести?

— Да, если будет на то воля Пречистой Девы.

— Обещаешь ли ты всегда, когда потребуется, возглавить священное войско Серебряных Рыцарей, повести его в бой супротив служителей Близнеца и пожертвовать, если потребуется, самой жизнью своей?

— Да, если будет на то воля Пречистой Девы.

— В таком случае волей Ордена я передаю тебе звание Генерала. Неси его с честью и будь достоин. Да хранит тебя Пречистая Дева.

— Да хранит она всех нас.

После этого многие подошли к этим двоим, поздравляя лода Марака с должностью Генерала, а лода Гвэйдеона — с должностью Великого Магистра. Лод Белькесир и другие паладины, что были сейчас вдалеке от своих братьев, также присоединились к общей радости.

Во время столь торжественной церемонии лагерь паладинов был образцом чинности и порядка. Зато их соседи громко шумели, пели песни и даже дрались. Эйнхерии не мыслили отдыха без чарки. А поскольку от обычной браги их хладные тела пьянели туго, употребляли они вуофринскую синюху — мерзкое зелье, которое способна пить только нежить.

От синюхи лица эйнхериев запунцовели, стылая кровь в жилах слегка разогналась, и они на краткое время стали выглядеть совсем живыми. Над кострами поплыл запах жареного мяса — гренадеры «Мертвой Головы» вытребовали у интендантов лучшее, что осталось. Беречь провиант больше незачем — до завтра его уж точно хватит.

В лагере эйнхериев отдыхал и один паладин — лод Йезекроар. Большой буян по натуре, он всегда испытывал некоторую скуку среди братьев по Ордену. Как и все, он проголосовал за нового Генерала, но после воссел у костра с новыми товарищами — капитан-поручиком Зочиханом и Витангезом Рвущим. Колдун чувствовал себя в этом обществе лишним и все порывался удалиться, но паладин не желал его отпускать и даже для верности намотал на руку край фиолетового плаща.

Пили все трое крепкую брагу, но лод Йезекроар пил ее в меру, Витангез едва пригубливал и страдальчески морщился, а Зочихан хлестал целыми ковшами, еще и разбавляя синюхой. Время от времени он заедал мутную жидкость гречневыми галетами и селедкой. Селедка была не природная, а сотворенная кем-то из колдунов, и рокушского гренадера это очень сердило.

— Разве же это селедка? — ворчал он. — Вот, помню, когда меня в армию провожали, я такую селедку едал, что и не приведи Единый. Поздно уже было, ночь-полночь, все разошлись, а только мы четверо еще сидели. Я сам, папаша мой, брательник старший да кум Брондели. Было у нас на компанию ведро пылалки, кадушка огурцов соленых да бочонок селедки. У нас в Змеином море селедка ловится такая, что нигде больше не выловить. И вот смотрю я на этот бочонок, гадаю — дуб не дуб, осина не осина… А потом понимаю — то липа! Липовый бочонок! Двухведерный. Селедки в нем до краев. И вот мы квартетом за ночь все это добро убедили, и никому — никому! — потом даже пить не захотелось! Вот такая селедка была! А это вот что у вас? А это навоз! Жрете навоз, а настоящей селедки в глаза не видали!

Витангез, которому селедка очень даже нравилась, протестующе что-то бубнил, но очень тихо — а то вдруг еще услышат?

В отличие от ифритов, паладинов и эйнхериев, колдуны не стояли единым лагерем. Многие из них и сейчас были при деле — кто приглядывал за погодой, кто подновлял защитные поля, кто трудился в санчасти. Но большинство все же разошлись по палаткам и каютам супердредноута, чтобы набраться сил, помедитировать, запастись маной.

Лишь некоторые собирались группками. Так, в самом центре образовался импровизированный слет колдуний во главе с Малдавией Пушистой. Эта озорная метаморфиня шутила, смеялась, без остановки пила молочно-спиртовые коктейли и веселилась так, словно жила последний свой день.