– А сейчас первобытную атмосферу создадим… Нет-нет, ты так и сиди чуть в сторонке, напротив печки не надо.

Он отошел к стене и выключил свет. Котельная озарилась пляшущими золотыми бликами. Дрова разгорелись вовсю. Ольга прямо-таки завороженно смотрела в пляшущее пламя. Многие люди просто обожают этим заниматься. Она повернула голову, снова бросила на Алексея определенно восхищенный взгляд, тут же смутилась и отвернулась.

«Нет, надо же! – подумал он. – Кто бы мог ожидать такого эффекта?»

Неделю из двух, великодушно дарованных ему командой, он уже использовал по полной программе. Два ресторана – «Пекинская утка» и снова «Хачапури» с крабовыми котлетками и жареной страусятиной, ночной клуб «Че Гевара» с отличным спиртным и танцполом, две дискотеки, музей, где оба, как выяснилось, не бывали лет сто, и просто долгие прогулки по городу, по самым красивым его местам. Они прошлись по набережной и по Сторожевой горе.

Теперь там стояла часовенка, вполне себе современной постройки, а когда-то, в первые годы существования города, казаки держали тут постоянный сторожевой пост. На то были все резоны. Иные татары, из смирных, русских приняли нормально, а вот другие, те, которые драли дань со своих, как раз крайне неодобрительно отнеслись к этому перераспределению финансовых потоков. В те давние времена под Шантарском не раз шли самые настоящие бои.

Везде Ольге нравилось, всем она оставалась довольна, но вот так на него смотрела впервые. Кто бы мог подумать, что можно заработать взгляд очаровательной девушки, исполненный искреннего восхищения, всего-то растопив для нее печку? Для него самого – банальнейшее занятие, а вот для нее – сразу видно – несказанная романтика.

Городское дите, ага.

Глядя на ее лицо, в пляшущих золотистых отблесках ставшее таинственным и загадочным, он не выдержал, придвинулся, обнял и крепко поцеловал в губы.

Она какое-то время не сопротивлялась, отвечала, но потом решительно уперлась ему в грудь ладонью и тихо сказала:

– Не надо.

Он не без сильного внутреннего сопротивления отодвинулся от нее.

Ольга чуть помолчала и сказала:

– Ты не обижайся, пожалуйста. Мне кажется, что эти мужики все время за мной подсматривают. Пока я во дворе стояла, они меня взглядами так исцарапали, что мне показалось, будто джинсы вот-вот задымятся.

Алексей хмыкнул и проговорил:

– Теперь понимаешь, почему я тебе посоветовал джинсы надеть вместо платьица, хоть теплынь стоит и в нем холодно не было бы? Будь ты в обычном мини, они бы тебе глазами подол задрали и, пардон, еще и в трусики залезли бы.

– Скоты! – сердито бросила Ольга.

Он сказал серьезно:

– Вот так об этих людях не надо, Олечка. Скоты – это те, что к тебе в «Шампуре» клеились. А тут работяги. Ты их руки не видела. Они как совковые лопаты. Их к нам из Армении привозят месяцев на семь, живут, ясен пень, без семей…

– А где, кстати, живут?

– А вот прямо здесь. – Он обвел рукой вокруг себя. – Когда тепло – на спальниках, когда похолоднее – в них. При самом лучшем раскладе снимут им одну комнатушку на десятерых. О проститутках и речи нет. Они каждую копеечку берегут для дома, для семьи. В Армении бедновато и с работой плохо. Ты уж извини за такие подробности, благополучная девочка из хорошей семьи. Так что зря ты их так обложила. Никакое это не скотство, а голодуха нормальных здоровых мужиков. Работящих, кстати, как черти. Уж если армянин что-то делает руками, то на совесть. Работа с камнем и кирпичом у них в генах. Ты пролет забора рассмотрела?

– Ага.

– Вот сегодня они к темноте его закончат и столб выведут. Завтра появится еще один пролет. Они сто лет простоят. Такие вот мужики. Очень я их уважаю. Зря ты с ними так.

Они сидели на корточках и выпускали сигаретный дым в пляшущее пламя.

Через минуту Ольга сказала покаянно:

– Я и правда не думала… Будем считать, что я перед ними мысленно извинилась, ладно? А поскольку они и не знают ничего, инцидент исчерпан. – Она чуть помолчала и, не поворачиваясь к нему, спросила: – А где-нибудь в темном переулке они изнасиловать могут?

– За всех ручаться нельзя. У них, как и везде, народ разный. Но я бы так сказал: в подавляющем большинстве – нет. Армянские работяги не такие. Вот таджики – те этим грешат, слышала, наверно?

– Да наслышана. Весной Майка от двух таких едва успела в машину запрыгнуть и дать по газам. Теперь без перечного баллончика в сумочке не ходит. Алеша, а ведь они, наверно, зарабатывают очень прилично? Как наши северные вахтовики?

Он усмехнулся, как показалось Ольге в полумраке, очень жестко и ответил:

– Знаешь, ничего подобного. Для них зарплата наших вахтовиков, знай они ее, была бы недостижимой мечтой.

– А почему? – Девушка недоуменно подняла брови. – Они же так вкалывают!.. Я в ваших делах ничего не понимаю, но вижу ведь, что забор очень качественный. Ты говорил, что они по пролету в день кладут.

– Ага. И дом они клали, и гараж, и сарайчик, и даже собачий вольер. Только крышу ставили наши кровельщики и баню делали ребята из той самой столярки. Ей положено деревянной быть, а у армян нет той сноровки, традиций работы.

– Так почему тогда?

– Потому что на свете есть Наполеон, – сказал Алексей. – Мотается регулярно на историческую родину и набирает там мужиков из самых глухих деревушек. Очень многие едва два слова по-русски свяжут, подозреваю, не знают толком, Солнце вокруг Земли вращается или наоборот. Но пашут. Сама видела. Наполеон привозит их сюда, а тут, за тридевять земель от родины, где они как на Марсе, он для них царь и бог. Паспорта забирает, регистрацию делает, все прочие формальности выполняет. В общем, они без него как слепые котята. А в строительстве, я тебе честно скажу, многое наличкой идет, без всяких документов. Да они и в бумагах не разобрались бы, представления не имеют, сколько им реально полагается. Дальше объяснять?

– Не надо, и так все ясно. Себе отстегивает?

– Да еще как! Со страшной силой. По непроверенным данным, половину забирает. Но, может быть, я о нем слишком хорошо думаю. Они и тому рады, что он им оставляет. Для Армении это деньги. По нескольку лет с ним ездят. Этот Наполеон далеко не один такой.

– А как же?..

– Кавказская солидарность, да? – понятливо подхватил он. – Олечка, это понятие проходит под грифом «пресловутая». Нет, конечно, не у всех тамошних народов, но во многих конкретных случаях – я не об одном Наполеоне – так дело и обстоит. Знаешь, был случай. Есть у меня знакомый армянин по имени Спартак, филфак вашего универа окончил, администратором в книжном магазине работает. Приехал к нему дядя из Еревана. Техник-строитель. Спартак заверял, что дядя руками работать мастак, что с кирпичом, что с камнем, просил меня его в какую-нибудь армянскую бригаду устроить. Это в прошлом году было. Я вызвонил Наполеона. Что интересно, тот вилять не стал, сразу так и сказал, дескать, мне городские, грамотные не нужны. Они ведь и права покачать могут. Он только с деревенскими работает, да еще из самой что ни на есть глуши. Пообщался я еще с парочкой его землячков. Те открытым текстом не говорили, отговорки всякие придумывали, но я-то знаю, что и они по той же методике действуют. Этого самого дядю мы в конце концов в русскую бригаду пристроили, но не в том суть.