Она приблизилась к нему и погладила его руку:

– Ты действительно так считаешь? Ты не думаешь, что они выглядят глупо?

– Я думаю, что у тебя получились замечательные рисунки.

Такие же замечательные, как и румянец, появившийся на ее щеках.

– Я думала связать их между собой. – В ее глазах читалась печаль. – И хотела попросить Эдварда придумать для них историю.

– Ему бы понравилось.

Когда он воскреснет из мертвых, то обязательно это сделает. Ради нее, ради ребенка его брата. Он огляделся вокруг. Именно эта комната принадлежала ей. Несмотря на тучи за окном, здесь все равно было солнечно. Он был рад, что у нее есть собственное убежище, и надеялся, что эта комната принесет Джулии утешение в будущем.

Неделю спустя Эдвард гнал лошадь по ледяному дождю, стараясь не замечать мокрый снег, падающий на лицо, и проклиная погоду за ее обманчивость; проклиная фермера, который нуждался в помощи с застрявшей повозкой; проклиная необходимость принимать активное участие в управлении поместьями и оказывать помощь арендаторам.

Сначала он думал, что переждет грозу на ферме, но позже понял, что Джулия будет волноваться, а весь его обман задумывался с целью не волновать жену брата.

Гори оно все синим пламенем! Он не хотел оставлять ее ни на минуту. Ему хотелось наслаждаться ее компанией, обедать и разговаривать с ней. Спать с ней в одной постели.

То, что ему было приятно просто лежать с ней в кровати, стало для него откровением. Он любил слушать ее дыхание, наслаждался ее ароматом, пока она спала. Аромат менялся, когда она просыпалась.

Иногда она мягко и ласково посапывала.

Независимо от того, спала ли она, уткнувшись в него лицом или повернувшись спиной, ее ноги всегда оказывались между его лодыжек. И первое время они были чертовски холодными. Он бы вскрикнул от неожиданности, если бы не боялся испугать ее. Эдварду нравилось, когда их тела переплетались.

То, что он получал наслаждение от ее компании, могло стать катастрофой. Ему было все равно, почему она проводит время с ним. Главное, что она была рядом…

Его лошадь заржала. Он ничего не понял, пока боль не прошлась рикошетом по его плечам и ребрам. Дыхание сбилось, а глаза, казалось, едва не лопнули от напряжения. Откинувшись на спину, он чуть не захлебнулся дождем. Расслабься, не борись с болью. Сделай небольшой вдох. Один маленький вдох.

Он не впервые сильно ушибся и сомневался, что этот раз станет последним. Но время было неподходящее. Начинало темнеть, и он чертовски замерз. Эдвард подумал о том, что дома его ждет камин, бренди и теплая женщина.

Заставив себя сесть, он наконец-то почувствовал, что может нормально дышать. К счастью, его мерин стоял на ногах, хотя его левая передняя нога была повреждена. Проклятье. Он поднялся, осторожно подошел к своему коню и опустился перед ним на колени.

– Кажется, не сломана, – сказал он, потрогав его ногу. – Это хорошо, но я предполагаю, что ты будешь хромать.

Взяв поводья, Эдвард встал и направил лошадь вперед. Конь хромал, но, по крайней мере, не ржал от боли.

Эдвард огляделся, пытаясь определить местность и прикинуть расстояние. Когда они с Альбертом достигли совершеннолетия и вернулись в Эвермор, то первым делом изучили здесь каждый дюйм земли, представились арендаторам и оценили масштабы владений Альберта. Эдвард не чувствовал никакой зависти к Альберту. Он был доволен тем, что был младшим сыном, мог получать пособие и не нести никакой ответственности. Даже сейчас он был всего лишь предполагаемым наследником, пока Джулия не родит мальчика.

Хотя теперь на нем лежала ответственность. Он должен был воспитать племянника. Однажды он проедется с парнем по этой земле, представит его арендаторам и поговорит об отце. Эдвард надеялся, что со временем сможет забыть, как чувствовал себя, когда обнимал спящую Джулию.

Разочарованно вздохнув, он понял, что, вероятнее всего, был так же близок к усадьбе арендатора, где мог оставить свою лошадь и одолжить новую, как и к самому поместью. Ему просто нужно пережить ближайшие пару часов.

– Дорога будет длинной, дружок. Нам лучше поторопиться.

Время от времени он переставал чувствовать свои руки и ноги и мечтал о том, чтобы остановиться, лечь и отдохнуть, но боялся, что если не будет двигаться хотя бы несколько минут, то перестанет двигаться навсегда. Этого не случится. Не с Джулией, ждущей его. Точнее, ждущей своего мужа.

Он представил себе, как Джулия работает с акварелью, временами переключая взгляд на холмы и пытаясь разглядеть его размытую фигуру, приближающуюся к поместью. Эдвард сознательно пошел в направлении, которое обеспечивало ей возможность увидеть его по возвращении. Но сейчас это невозможно. Вокруг него царила полная темнота.

Если бы он вырос здесь, если бы знал эту землю, как знал каждый холм и равнину Хэвишема, он был бы увереннее при выборе направления. Из-за дождя и снега невозможно было различить звезды на небе. Компас, который он всегда носил в кармане, был бесполезен без света, и он сомневался, что сможет сохранить пламя достаточно долго, чтобы разглядеть стрелку компаса, если зажжет спичку.

Однако Эдвард решил, что так или иначе вернется к Джулии и не даст ей никаких оснований оплакивать мужа, которого она уже потеряла.

* * *

В течение всего сегодняшнего дня Джулия не делала ничего, кроме того, что стояла у окна и ждала возвращения мужа. Ей не следовало отпускать его. Если бы она попросила, то он остался бы. Она знала, что он остался бы. Альберт стал более заботливым и уделял ей больше внимания, чем когда-либо прежде. Она не привыкла жаловаться на отсутствие внимания и не думала, что можно быть еще более внимательным, но муж доказал ей обратное.

Он чаще касался ее, а его интерес к ней стал еще сильнее. Казалось, его интересовали все аспекты ее жизни. Она думала, что любит его так, как не любила ни одного человека прежде. Но постепенно убеждалась, что с каждым днем она любит его еще сильнее, чем раньше.

Перед тем как он отправился в Африку на сафари, их любовь, казалось, застыла на месте и они уже не могли дать друг другу ничего нового. Но теперь она поняла, как ошибалась. Всегда можно найти и раскрыть что-то большее. Их чувства возродились, их отношения стали более страстными, чем несколько месяцев назад.

Она старалась не волноваться, когда солнце село, а муж не вернулся домой. Она никогда прежде не замечала, каким энергичным он выглядел, удаляясь от дома. Она ожидала, что он будет выглядеть еще более энергичным, возвращаясь домой. Джулия представляла себе улыбку на его лице, которая расцветет, как только он вновь увидит ее. Но вскоре стемнело так, что она уже ничего не могла различить.

Джулия позвала дворецкого и вновь заняла свой пост у окна. Если бы его путешествия не закончились трагедией, она, возможно, не была бы так обеспокоена, но ведь та горилла могла атаковать его, а не Эдварда. Жизнь – вещь непредсказуемая.