Когда отец стал поглядывать на девочку с золотыми волосами — начал появляться перед ней голым, мочился, не закрывая дверь туалета, если знал, что она должна пройти мимо, врывался в ванную, когда она стояла под душем, — вот тогда мама и Рози его прогнали.

Но в этом не было никакой необходимости.

Папаша носил бесформенные комбинезоны и старые футболки, которые обтягивали живот, свисавший чуть ниже груди, точно свинья в гамаке. Она не могла с ним разговаривать, не говоря уже о том, чтобы смотреть на него. Если бы отец явился к ней в спальню, она бы его убила.

Так она ему и сказала.

И сдержала бы свое слово.

Этот мужчина оказался совсем другим. У него был ласковый голос, а когда он прикасался к ее лицу, то делал это кончиками пальцев или тыльной стороной ладони. Он никогда ее не обижал. Никогда. Он был образованным. Рассказывал разные вещи, например об искушенных женщинах и о том, что они должны знать. И об утонченной любви.

Он любил ее, а она — его.

Девочка с золотыми волосами на цыпочках прошла в заднюю часть большого передвижного дома и заглянула в спальню. Рози лежала на кровати лицом вниз. Она спала, и треугольник света, падающего из коридора, остановился на ее спине. Одна нога в толстой белой повязке от колена до лодыжки была вытянута по всей длине кровати. Девочка тихонько прикрыла дверь и потянула на себя ручку, пока не услышала щелчок.

Когда она подошла к двери, мужчина поднимался на крыльцо. В руках у него был мешок с продуктами. На полу собралась лужа холодной воды, и девочка ступила в нее.

— Черт! — выругалась она, вытерла ногу о лоскутный коврик и открыла дверь.

Его массивное лицо покраснело от холода.

— Привет, — сказала она, встала на цыпочки и поцеловала его в щеку: она видела по телевизору, что так делают, и это показалось ей правильным. — Рози спит.

— Холодно, — сказал мужчина, словно отвечая на какой-то вопрос.

Он захлопнул дверь. Девочка пошла в гостиную, покачивая бедрами под стеганым халатом.

— Нога у Рози по-прежнему болит?

— Еще как, она изводит нас целый день. Приходила доктор и вынула дренаж, но швы она будет снимать только через неделю. Провоняла весь дом, пока вынимала его. А из ноги потекли потоки гноя.

— Ну и гадость! — сказал мужчина. — Как прошел день рождения?

— Нормально, если бы Рози не ныла из-за своей ноги.

Девочке с золотыми волосами накануне исполнилось четырнадцать лет. Она посмотрела на коробку от торта на полу.

— Марк съел почти весь торт. Его приятель принес травку, и мы повеселились.

— Похоже, вы неплохо провели время. — У мужчины были красные щеки, как у весельчака Санта-Клауса. — Получила что-нибудь хорошее? Я имею в виду, на день рождения?

— Пятьдесят баксов от тебя были самым лучшим подарком, — ответила она, взяв его за руку, и улыбнулась, глядя ему в глаза. — Рози подарила мне футболку с «Chili Peppers». А Марк — кассету для плеера.

— Неплохо, — заметил он и положил пакет с продуктами на кухонный стол.

— Сегодня в школу приходил коп, раньше я его не видела, — сказала девочка с золотыми волосами.

— Да? — Он достал из мешка упаковку с шестью бутылочками коктейля из вина, сока и газированной воды и посмотрел на нее. — Такой высокий придурок?

— Он довольно симпатичный, но видно, что от него можно ждать чего угодно.

— Ты разговаривала с ним?

— Нет. Но он вызывал к себе ребят. Друзей Лизы.

— И что они рассказали?

Он говорил резко, вопросы сыпались один за другим.

— Ну, в столовой только про это и говорят, но толком никто ничего не знает. Новый полицейский повез Джона Мюллера домой.

— Сына таксидермиста? — спросил мужчина, подняв брови.

— Да. Джон ездил в школу в автобусе вместе с Лизой.

— Хм.

Он с задумчивым видом засунул руку в мешок с продуктами.

— А еще коп разговаривал с доктором, — сообщила девочка. — С той, что лечит Рози.

Мужчина резко обернулся.

— Что?

— Да. Я видела, как они беседовали в коридоре.

Он посмотрел в дальний конец коридора, на закрытую дверь.

— О Рози?

— Не знаю, я стояла далеко. Просто видела, что они о чем-то говорили.

— Хм. — Он отвинтил крышку с одной из бутылочек с коктейлем и протянул девочке с золотыми волосами. — А где твой брат?

Она почувствовала укол ревности. Ему нравился Марк, и он помогал брату изучать его возможности.

— У Рики, занимается машиной.

— «Пинто»?

— Ну да.

Мужчина тихонько рассмеялся, но в его смехе было что-то очень неприятное. Может, он ревнует Рики за то, что тот с Марком? Девочка прогнала эту мысль.

— Я желаю им всего самого лучшего, — сказал он, глядя на нее, и она вернулась к дивану и села, потягивая вино. — Как дела?

— Хорошо, — ответила она и выгнула спину.

Она постаралась произнести это слово с особой интонацией, чтобы прозвучало круто.

Мужчина опустился перед ней на колени, начал расстегивать кофточку, и она снова почувствовала, как в груди у нее все сжалось, словно она вдыхала воду. Она поставила бутылку, помогла ему стащить кофточку, позволила расстегнуть лифчик; он показал ей, как может сделать это одной рукой.

У нее были упругие груди, похожие на два кексика, и маленькие жесткие соски.

— Чудесно, — прошептал он, погладил один из сосков, встал и потянулся к молнии брюк. — Давай попробуем вот это.

Она знала, что он за ней наблюдает, его внимательные голубые глаза следили за ней. Мужчина убрал волосы с ее лица.

У него за спиной блондинка из «Колеса фортуны» открывала последние буквы.

Появилась надпись: «Двухминутная готовность».

Убийца ушел от девочки с золотыми волосами, сел в машину, выехал на окружную дорогу и остановился около первого стоп-сигнала. Он сидел, курил и думал про Джона Мюллера и Уэзер Каркиннен. Сколько открывается неприятных вариантов! Он постарался мысленно проследить их, но ничего не вышло: все перепуталось, точно в вороньем гнезде.

Если фотография всплывет и его узнают, то предъявят обвинение в преступлении на сексуальной почве. Он хотел предотвратить это. Когда позвонил Харпер и сказал, что у Фрэнка Лакорта есть снимок, но он не в курсе, кто на нем, Убийца думал только об одном — заполучить карточку до того, как она попадет в руки шерифа.

Потом он слишком быстро убил Клаудию, а снимок так и не нашел. Теперь фотография подскажет копам, кто убийца. Когда они увидят ее, то все поймут.